Послышался стук в дверь. Вошел секретарь, чтобы сообщить, что министры прибыли. Эдуард Бепеш сел на свое обычное место за столом совещаний. Генерал Сыровы занял свое место справа от президента, а министр иностранных дел Хвалковский уселся слева от пего.
«Господа, — начал Эдуард Бенеш, — настали времена тяжелых испытаний, жестокие времена, и я знаю, вам надо о многом думать. Но, по меньшей мере, я могу снять с ваших плеч одну заботу. Вы с облегчением узнаете, что, начиная с этого момента, я, Эдуард Бенеш, слагаю с себя обязанности президента республики Чехословакии...»
В министерстве иностранных дел на Вильгельмштрас-се в Берлине шло заседание членов так называемой международной комиссии. По условиям Мюнхенского соглашения эвакуация подразделений чешской армии и гражданского населения из Судетской области должна была быть «завершена к 10 октября, без уничтожения любых существующих сооружений»; поэтому определение новых границ второй Чешской республики не допускало отлагательств.
В эту международную комиссию входили заместитель министра иностранных дел барон Эрнст фон Вейцзекер, Андрэ Фрапсуа-Понсэ, Бернардо Аттолико, сэр Невиль Гепдерсон и чешский посланник в Берлине доктор Маетны вместе со своими помощниками и военными советниками. Все вопросы по уточнению границы должны были рассматриваться и решаться на основе общего согласия.
Из этого ничего не получалось. С самого начала немцы дали понять, что они не потерпят никаких возражений со стороны других делегаций и что они полны решимости захватить каждый дюйм территории, каждый промышленный район, каждый железнодорожный путь и каждое фортификационное сооружение, которое оказалось бы близко к Судетам.
После первого официального заседания комиссии ба-роп Вейцзекер передал руководство работой немецкой делегации полковнику Вальтеру Варлимонту, представителю верховного командования вооруженных сил, который быстро расправился с дипломатами. Невиль Гендерсоп, так усердно старавшийся довести дело до Мюнхена и никогда не скрывавший, по крайней мере перед немцами, своего отвращения к чехам, улыбался иацистам. Его отношение как бы говорило: «Ну вот, когда мы получили то, чего хотели, и поставили этих надоедливых чехов на свое место, разве мы не можем теперь позволить себе немножечко великодушия, время от времени разделяя с ними сомнения».
Не впервые британский посол ошибался в людях, с которыми имел дело. Верховное командование пе собиралось проявлять великодушие; оно хотело получить все, чего добивалось, и сверх того еще кое-что. Когда Варли-мопт показал на карте весь промышленный район, заселенный в основном чехами, передачи которого требовала Германия, Гендерсон неодобрительно кашлянул и заметил: «Однако это немножко многовато, конечно. Может, мы могли бы это оставить?»