Варлимопт ответил: «Вы, возможно, и хотели бы оставить его чехам, ваше превосходительство, но ведь это не в ваших силах. Верховное командование вермахта уже решило, что этот район является частью Судетской области, и он будет соответственно аннексирован».
Гендерсон выглядел дворняжкой, только что получившей пинка.
К чешскому представителю Маетны отнеслись так пренебрежительно, что он мрачно замолчал. Его военный советник генерал Гусарек попытался прибегнуть к другой тактике. Отведя в сторонку Франсуа-Понсэ, он сказал: «Неужели вы не понимаете, что немцы забирают пе только наши оборонительные сооружения, но и наши пушки, находящиеся там? Те самые пушки, которые были изготовлены на заводах Шкода и которые являются лучшими в мире. Куда, по вашему мнению, они будут направлены, если немцы их получат? Чтобы оснастить линию Зигфрида против Франции — вот куда!»
Франсуа-Понсэ ответил, что немедленно свяжется с Парижем и попросит полномочий вмешаться. Он доложил об этом министру иностранных дел Жоржу Боннэ, который, выслушав его, резко ответил: «Забудьте про это. Не спорьте с ними. С этим покончено. Пусть немцы получат все, что они хотят».
Франсуа-Понсэ вернулся, в отчаянии качая головой. «По крайней мере, я хоть посоветовался со своим правительством,— сказал он. — Невиль Гендерсон даже не потрудился посоветоваться с кем-либо. Оп просто кивал головой и соглашался со всем».
Капитан Поль Стэлен, присутствовавший на этих заседаниях в качестве члена французской военной делегации, понимал чувства чехов. «Войдя в зал на первое заседание комиссии, я был глубоко взволнован, глядя на офицеров чешской делегации, — вспоминал Стэлен. — Боевые награды, в том числе ордена Почетного легиона, военные медали и кресты, которые они носили на своих мундирах, указывали па то, что многие из них когда-то сражались за Францию. Однако когда они явились па второе заседание, на орденских планках, там, где до этого были планки французских орденов, оказались пустые места — чтобы показать, что они думали по поводу того, как мы их покинули в трудную минуту.
Немецкая делегация не теряла времени, чтобы со всей жесткостью дать нам понять, что Судетская область будет оккупирована в строгом соответствии с приказом вермахта. Директивы, полученные всеми другими делегациями от своих правительств, играли на руку немцам. Туманные, расплывчатые, они все время рекомендовали примирение, что иными словами означало: «Не спорьте». Во всяком случае, даже когда мы обращались к своим правительствам за разъяснениями, то получали их с таким запозданием, что немцы оказывались в состоянии воспользоваться этим. В ходе наших заседаний полковник Варлимонт, как мы видели, три раза в сопровождении своих коллег покидал зал, затем, спустя несколько минут, возвращался и начинал свое заявление словами: «Верховное командование вермахта решило...» Надменность и наглость Гитлера стали сказываться с резкостью ударов хлыста. Период эйфории, возникший в Мюнхене, был недолговечным. Атмосфера вновь стала сгущаться и принимать угрожающий характер».