— Да сядь ты, не бегай!
— И ошибка вот в чем, — перестав метаться по комнате и усевшись за стол, продолжал Доломанов. — Беда не в том, что народ не читает их, "идейно выверенных" авторов. Беда в том, что народ вообще не читает. Посмотри на тиражи книг. Они упали в десятки раз. А журналы? Вообще убогое зрелище! Надо же, краевая администрация оплатила тираж "Нашего современника", чтобы они тиснули у себя нескольких наших авторов. И у зарубежников, и у "детективщиков" в массе своей тиражи мизерные по сравнению с теми, что были в прошлом…
— Телевидение, видео… Падение доходов…
— И так далее. Я сейчас не о причинах. Следствие налицо — читательский спрос ужался как "шагреневая кожа". Есть еще слабая надежда, что дело именно в спросе, то есть в покупательской способности, а не в интересе: насколько я знаю, библиотеки переполнены. И с какой стати литература — это нечто скучное и тягомотное, а захватывающее и интересное — китч, поделка? Мне всегда в возражение этим снобам хочется привести одну аналогию… За неимением в данный момент подходящих "снобов", приведи ее мне. "Белое солнце пустыни" и фильмы Сокурова — что лучше?
— Это разные вещи.
— Во! Это разные вещи. У Сокурова есть почитатели, их ничтожно мало, но они есть. А у "Белого солнца" огромная зрительская аудитория, всенародная любовь и долгая, если не вечная, жизнь на экране. Сокуров — это серьезное кино, а Сухов с Верещагиным — развлекательное. Ну и что? Разве правомерно противопоставлять эти два явления? Зритель у Сокурова более… квалифицированный что ли? Ну и счастья ему. А космонавты перед полетом все-таки смотрят не его фильмы, не Тарковского, не Муратовой и не Феллини. И черта ли мне лысого с того, что кто-то где-то решил, что "Жертвоприношение" и "Репетиция оркестра" — это "настоящее" кино. А для меня это скучища зевотная. Дайте-ка мне Захарова, Говорухина и Гайдая. Почему я должен руководствоваться чьими-то вкусами? То же и в литературе. Маркес — прижизненный классик и культовая фигура. Ах, Маркес, ах, Габриэль! Ах, "Полковнику никто не пишет"! Ты читал Маркеса?
— Кое-что.
— Ну и как тебе?
— Как ты говоришь, скука зевотная.
— Крамольное заявление! Раз где-то решили, что Маркес — это круто, ты должен везде заявлять, что упиваешься им.
— Ничего я не должен, — закуривая, возразил Хлебосолов.
— Дай и мне, — попросил Авдей. Вообще-то он не курил, лишь когда выпивал, позволял себе сигарету-другую.
— Держи.
— Так вот, — затянувшись пару раз, продолжал Доломанов. — Чем же труд "детективщиков" отличается от труда "настоящего" писателя? Разве его не терзают муки творчества, разве у него не такое же отношение к слову, разве его герои не обретают самостоятельной жизни и не влекут сюжет в сторону от задуманного? Или он может позволить себе большую небрежность в отношении языка? Или он не придерживается тех же правил, что и классик? — Я имею в виду, что произведение его должно быть оригинальным и самобытным, фабула логичной и цельной и так далее.