Нагрузив телегу, Александрыч прикинул и пришел к выводу, что в следующую ходку подобрать сенца удастся никак не меньше. Эта мысль привела его в благостное расположение духа, в каковом он и прибывал, возвращаясь домой.
Стрелок тянул воз мерным, но не сказать, чтобы медленным, шагом. Александрыч думал о том, что сенцо, конечно, не высший сорт, помочил его дождик, может и подпреть. Но если его пустить на корм корове в первую очередь, а свое, прекрасно высушенное, потом, будет то что надо. Да и ясли Стрелка пустыми не останутся…
Собаки то устремлялись вперед, то возвращались, то отбегали в сторону, то трусили рядом, призванные хозяином, справа или слева от телеги.
Александрыч повернул коня направо. Собаки, знающие эти, по существу уже родные места, убежали в лесопосадки.
— Кудлатка! Тузик! А ну ко мне! — больше для порядка, чем по надобности, крикнул хозяин. — Кому сказал! Ну-ка сюда!
Но псы не послушались команды. Их что-то заинтересовало среди деревьев. Кудлатка, не склонный вообще-то к пустобрехству, вдруг залаял, громко и призывно. Тузик, проявляя солидарность, поддержал лай товарища.
— Ну что вы там нашли? — заворчал Александрыч. — Тпру! — скомандовал он Стрелку, натянув вожжи. — Зверушку поди какую-нибудь? Вот непоседы! А ты стой! — бросил он коню.
Александрыч слез с телеги и направился к собакам. Благо находились они всего в паре десятков метров, а земля была сухая.
— Ну, и что вы разлаялись на всю округу? — укоризненно бросил он, приближаясь к своим питомцам. — Мы же не на охоте! Гав-гав, гав-гав! Ну что здесь? Показывайте!
Александрыч заглянул в выемку. Там, присыпанная листвой, уже частично разрытой собаками, на животе, неестественно вывернув голову и конечности, лежала девушка.
— О Господи! — отшатнулся Александрыч и размашисто перекрестился.
То, что девушка мертва, не вызывало никаких сомнений. Здесь и экспертом быть не надо.
— Кудлатка! — тихим голосом подозвал пса Александрыч.
Тот, уловив чутким собачьим ухом тревожные интонации тут же подошел к хозяину и негромко, не зло зарычал, как бы демонстрируя свою преданность, отвагу и готовность защитить его от любых напастей.
Тут же, с не менее геройским видом, жался и Тузик.
Александрыч опасливо огляделся. Но окрест не было ни одной живой души, кроме спокойно стоящего на дороге Стрелка.
— Вот так, значит… — пробормотал Александрыч. — Ничего себе…
Он бросил последний взгляд на покойницу. В ухе у нее блестела серьга.
"Наверняка золотая, — подумал Александрыч, но как-то равнодушно, вскользь, тут же забыв об этом. — А девчонка молодая. Э-хе-хе, что творится! И убили ее не сегодня, а дня два, а то и три тому. Что я, покойников не видел?.."