Конечно, она отлично стреляет из винтовки, великолепно держится в седле и колдует как взрослый маг, но у нее в голове одни драки и приключения. И никакого чувства осторожности, естественно. А без оного чувства охотиться на гейстов даже среднего звена – смертельно опасное занятие. Не одного опытного егеря в прошлом сгубило презрение к врагу или легкомысленность.
Так что я, конечно, сестру люблю, но именно поэтому и категорически не одобряю ее тяги к кабацким дракам. И уж тем более я не одобряю ее обиды на дядю, который не берет Хильду на охоту. Это для нее истребление гейстов ух какое веселое занятие, а для Райнхарда – это работа. Давняя, изнуряющая и тяжелая. И она стала бы еще тяжелее, если бы ему пришлось постоянно отвлекаться на то, чтобы проверить – не сделала ли Хильда какую-нибудь глупость, не понеслась ли она на врага в лоб, не открыла ли она своей выходкой спину того же дяди…
Я спустился со второго этажа на кухню, решив поискать в леднике обезболивающую микстуру – не полноценное зелье, которое на такую мелочь тратить было совершенно преступно, а просто легкую микстуру…
На кухне обнаружился Райнхард.
– Доброго утра, дядя.
– Ага, привет.
Дядя плеснул в стакан на два пальца настойки и залпом выпил.
Я поморщился.
Еще одно утро. Еще одно утро, начатое с алкоголя.
Еще одно обычное утро Райнхарда Винтера.
Так уж вышло, что бо́льшая часть наших эликсиров требует высокоградусного алкоголя в качестве основы, а это означает, что род Винтер издревле был большим мастером в области самогоноварения. Поэтому если в клане случалось что-то плохое, то один из самых простых вариантов забыться – на дне стакана – всегда был под рукой.
Райнхард когда-то считался одним из самых видных женихов княжества. Пусть и небогатый, колкий на язык, но нечеловеческие глаза алого цвета с вертикальным зрачком, черные как смоль волосы, высокий рост и аристократичное лицо делали его весьма популярным у представительниц прекрасного пола. Чем он, по рассказам, с успехом и пользовался, пока не встретил Лизелотту Аше – мать Хильды и Вилли.
Интересно, полюблю ли когда-нибудь так же, как Райнхард? Так, чтобы это было и благом, и проклятием сразу. Чтобы два года быть самым счастливым человеком на свете, а четырнадцать последующих – самым несчастным.
Я знаю, единственное, что еще держит дядю на этом свете, – это мы. Потому что мы – это все, что у него есть. Все, что у него осталось.
Мне было два года, когда Лизелотта умерла от родильной горячки вскоре после рождения Мины. Не помогли никакие, даже самые лучшие семейные зелья, способные вытаскивать егерей чуть ли с Той Стороны, потому что Лизелотта Аше не была егерем. Она была дочерью клана с пусть и боевым, но довольно рядовым Даром, а не древним родом истребителей гейстов. Ее не поили в детстве особыми отварами и не клали в заклинательный круг. Как меня, как Вилли, как Хильду. Эликсиры Винтеров ее бы гарантированно убили, и потому никто не решился дать их Лизелотте.