Он выделялся среди всех необычной серьезностью и какой-то отрешенностью от бытовой суеты.
На общих семинарах отвечал всегда с блеском на самые сложные вопросы. Приятели поддразнивали его «ботаном», но тем не менее относились с уважением. Девушки поглядывали в сторону чересчур умного однокурсника с плохо скрытым интересом — он был не только развит интеллектуально, но и привлекателен внешне, спортивен.
Лера хорошо помнила тот семинар по химии, на который непоправимо опаздывала из-за сломавшегося на полпути троллейбуса. Когда она, раскрасневшаяся от бега и растрепанная, влетела наконец в аудиторию, свободных мест уже не было. Кроме одного — как раз рядом с ним.
Она не раздумывая уселась около парня, сосредоточенно глядящего на пестрящую формулами доску. Тот мельком покосился на девушку, ничего не сказал и принялся старательно переписывать формулы в тетрадь.
А Лера почему-то никак не могла включиться в занятия. Все смотрела и смотрела украдкой на серьезное лицо соседа, его упрямый, жесткий подбородок, на то, как он аккуратно держит ручку, кажущуюся ненатурально крошечной в его огромных ладонях. И он почувствовал, что его разглядывают. Поднял голову от тетради, близоруко сощурился и улыбнулся:
— Вас как зовут?
— Валерия.
— А меня Илья.
Из института они ушли вместе. Он проводил Леру до самых дверей общаги, где она жила. Говорил, правда, все больше о прошедшем семинаре, о том, что пробовал проводить такие опыты еще в школе, занимаясь в кружке. Лере было интересно, она даже понимала кое-что из сказанного Ильей, но больше всего ей доставляло удовольствие то, что он идет рядом, что на его квадратном плече легко покачивается ее сумка, а сам он широко размахивает руками, стараясь что-то втолковать своей спутнице.
Он оказался удивительным, способным часами говорить о химии, биологии так увлекательно, будто пересказывал содержание приключенческого романа. Он был не похож на всех остальных, и она видела, что нравится ему. И сам он нравился Лере все больше и больше, пока ей не стало ясно, что ее отношение к нему уже не просто симпатия.
Кто бы мог ожидать от «ботана» такой искусности и расторопности в амурных делах! Его блестящий интеллект явно помогал ему не только в учебе — их роман развивался со стремительностью, которая пугала и одновременно кружила голову. Было все — гуляния по Москве, поездки за город с костром, печеной картошкой и гитарой, а потом, чуть позже, сумасшедшие ночи и лихорадочное ощущение яркого счастья, такого, какое бывает лишь в юности. Да им и было по восемнадцать лет!