— Именно, — Лера облизала пересохшие губы.
— Знаешь, что я тебе скажу, — Наталья взглянула пристально Лере прямо в глаза своими огромными, темными глазами, — беги от него, девочка. Беги, спасайся.
— Как это? — невольно шепотом переспросила Лера. Ей вдруг стало жутковато, словно Наталья была цыганкой или колдуньей. От ее взгляда шла какая-то магическая сила, какой-то ток, от которого Леру внезапно бросило в дрожь.
— А так, — спокойно проговорила Наталья. — Уходи. Совсем уходи из больницы. Он не даст тебе покоя, пока ты будешь его видеть. А ты будешь видеть его долго, несколько месяцев, пока он вылечится, встанет на ноги. А потом, когда его выпишут, ты все равно не почувствуешь свободу, потому что все вокруг будет напоминать тебе о нем. Все, каждый незначительный предмет, даже сами стены.
«Так и есть, — подумала Лера, — я и сейчас не могу избавиться от мыслей о нем. Это как наваждение, повсюду его образ, все связано с ним, так или иначе, но связано».
— Москва — город большой, — продолжала Наталья. — Найдешь себе другую работу. Иди. Не дожидайся, пока начнется расследование. Тебе никто не станет вредить, никто не уволит по статье, напишут — по собственному желанию. Тем более ты у нас была на испытательном сроке. Пройдет время, его не будет рядом, и ты забудешь.
Что-то внутри Леры вдруг резко воспротивилось словам Натальи. Уйти? Сдаться, оставить всякую надежду? А вдруг… вдруг все переменится, Андрей поправится, простит ее, взгляд его потеплеет, станет прежним?
— Не веришь мне, — точно угадав ее мысли, грустно произнесла Наталья. — Напрасно. Я сама через это прошла. Не убежала вовремя. И вот смотри, теперь одна. — Она сухо усмехнулась. — Мы, женщины, строим дом на любом пустыре, сидим на ступенях и ждем. Терпеливо ждем, когда мимо нашего очага пройдет он, путник, мужчина. Каждая из нас мечтает, чтобы ее возлюбленный остался с ней навсегда, в построенном ею доме. Каждая. Но каждый из путников мечтает о другом: быть свободным, идти дальше, туда, где опасность, где неизвестность, где нету пут, сковывающих его по рукам и ногам. Наших пут. — Наталья на секунду умолкла, поправила легким движением длинные, прямые волосы, улыбнулась: — Ты думаешь, это бред, все, что я тебе говорю. Ты надеешься, я вижу, что надеешься. Считаешь, что он может чувствовать так же, как ты, что он болен той же болезнью, столь же неотступно думает о тебе. Поверь, для женщины ее любовь — это все, это сама жизнь, иногда даже больше, чем жизнь. Но ни один мужчина, даже если он не очень удачлив, не слишком силен, тяжело болен, никогда не станет жить только любовью. У него всегда найдется что-то, что окажется важней: дело, хобби, друзья или пагубное пристрастие. Поэтому не заблуждайся: то, как ведет себя твой любимый, закономерно, и не жди от него больше ничего, на большее он не способен. Твоя любовь лишь приятный эпизод в его жизни, не более.