— Ничего, ничего, — Лера сделала глубокий вдох, обняла дочку, подхватила на руки, понесла в кровать, — спи. Все в порядке. Просто… одна тетя уехала очень далеко.
— И не вернется? — Машка сразу успокоилась, свернулась калачиком, подавила зевок.
— Нет.
— Никогда?
— Никогда, Маша.
Машка вдруг понимающе, как взрослая, кивнула. Молча сунула ладонь под щеку, вздохнула, зажмурилась.
— Спи. — Лера погладила ее по голове.
— Сплю, — не открывая глаз, прошептала Машка.
В воскресенье с самого утра устоявшаяся было зима вдруг начала чудить и куролесить. Столбик термометра за Лериным окном неудержимо пополз вверх с минусовой отметки, и к полудню достиг плюс пяти.
Белые, роскошные сугробы враз стали серыми и ноздреватыми, раскисли и потекли. Под ногами противно захлюпало, заморосил мелкий, унылый дождик.
Что было виной такого метеорологического сюрприза, сказать трудно: то ли глобальное потепление, постепенно наступающее по всему земному шару, то ли невесть откуда нагрянувший антициклон.
Однако в самом начале декабря неожиданно наступила самая настоящая весна, с оттепелью, плачущими сосульками и теплыми, сырыми ветрами.
В последующие дни зима, как бы опомнившись, стала пытаться возвратить утраченное господство, но не тут-то было: весна, наступившая не в свой черед, упорно не сдавалась, держалась намертво. Мокрая теплынь внезапно чередовалась с порывами ледяного ветра, с неба попеременно валил то снег, то дождь, повергая москвичей в недоумение по поводу того, как им одеваться и брать ли, уходя из дому, зонтик.
Настю хоронили во вторник. С утра Лера отвезла Машку к еще не родившей Светлане, сочтя, что гуляющий в общественном транспорте грипп два раза подцепить не удастся.
В актовом зале больницы собрался народ на гражданскую панихиду. На трибуну вышел главврач Ильин, маленький, седой как лунь, с висящим, точно груша, носом. Лицо его было совершенно серым, на лбу залегла резкая вертикальная складка. Он оглядел притихший зал, долго откашливался, затем произнес в микрофон:
— Граждане! Мы собрались здесь в этот горький, тяжелый день, чтобы почтить память нашей коллеги, безвременно и трагически погибшей медсестры Анастасии Матюшиной. Не хочется верить, что ее больше нет с нами, что ее юная жизнь оборвалась так внезапно и нелепо. Мы все скорбим вместе с родными и близкими Насти, выражая им глубокое соболезнование.
Лера слушала Ильина, и ей казалось, что все происходит не в реальности, а в каком-то страшном, бредовом сне. Во сне она видит стоящий у трибуны гроб и возле него истаявшую, как свечка, застывшую в прострации Настину мать.