Ницше (Гарин) - страница 404

«Не надо, птица, замолчи!
Зачем ты мой смущаешь слух?
Я не могу быть к зову глух,
Но верный путь — один; меж двух
Блуждая, заплутал мой дух,
Маяк потух!»

Расцвет поэтического творчества Ницше приходится на последние годы творчества (1882–1888 гг.) Философские произведения этих лет насыщены собственной лирикой. К этому времени относятся «Дионисийские дифирамбы», стихотворные партии «По ту сторону добра и зла», зингшпиль «Смех, месть и хитрость», открывающий «Веселую науку», наконец, «Так говорил Заратустра»…

При сравнительно небольшом объеме лирики, она отличается огромным тематическим и стилистическим разнообразием: от дифирамба до пародии и травестии, от классических хорея и ямба до верлибра. Поэтическое мастерство Ницше выражается в свободной игре формой, стилевой и семантической обильности, игровом характере стиха.

Богобоязненная девица
Покуда я прелестна,
Ты, Боже, мой жених.
Ты любишь, как известно,
Красоток из простых.
И ты простишь монашка
От собственных щедрот,
Что он меня, монашку,
Пощиплет и помнет.
Монашку молодому —
Не старому козлу.
Ведь был бы сам такому
Ты рад рукомеслу.
Ты, старцев прибирая,
Суров, но справедлив.
О том не забывая,
Монашек мой ретив.
Прелаты только с виду
Тверды, как глыбы льда.
Таят они обиду
На немощь и года.
Покаешься разочек,
Пошепчешь на ушко —
А там уже дружочек,
И снова жить легко!
Рассказ в исповедальне
Придумал ты умно.
Ведь под кустом и в спальне
Веду себя грешно.
Служу тебе я, Боже.
Хожу к тебе во храм.
А дьяволу попозже
Все, что попросит, дам!

Ницше создает неологизмы, нуждающиеся в семантической расшифровке, использует игру слов, вообще часто производит впечатление играющего поэта. Но это только одна сторона. Другая: Ницше — поэт переживания времени как стихии человеческого бытия. Здесь уже нет места фарсовости, бурлеску, имитациям, притворству. Это прежде всего «Дионисийские дифирамбы», «Солнце садится», «Огненный знак», «Слава и вечность», стихи из «Песен принца Фогельфрая», «Песнь томления» и «Хмельная песнь» из «Заратустры».

Ты? Истины Жених? — насмехались они, —
О нет! Поэт — и только!
Зверь изворотливый и хищный,
Обреченный лгать,
Лгать без принужденья, искусно и умело,
Зверь, жадный до поживы,
Лицо скрывающий под разноцветной маской,
Ты — маска самому себе,
И самому себе — добыча!
И это — Истины Жених?
О нет! Безумец, поэт — и только!
Способен ты лишь к ухищреньям речи,
Скрываясь под личиной сумасброда; ты —
Мастер на словесные коленца;
Ты возводишь мосты из слов — разноцветные радуги,
И по ним, ненадежным, слоняешься бесцельно,
Витая меж воображаемым небом
И выдуманной землей, —