Руки казались лишними, если не обнимать Машу. Валера быстро нашел им применение, и все стало на места.
- Попробуй еще раз.
- Очаровательный комплимент. - Маша коротко рассмеялась.
- Своеобразный ум? - Радость переполняла Валеру; он верно оценил, как польстить Маше. И то, что она не возражала против его прикосновений, тоже немало значило.
- Нет. Неловкое положение, - ответила Маша, глядя на дорогу. В глазах мелькнуло торжество.
- Ты бесподобна!
Валера склонился к ней, коснулся губами виска. Маша замерла, как натянутая до предела пружина. Валера отбросил возникшие было сомнения и вновь поцеловал уголок глаза, скулу, щеку.
- Не надо, - глухим сдавленным голосом сказала Маша и отвернулась.
- Почему, Маша? - Он сильнее сжал ее плечо, не давая ей открыть дверцу машины. - Ты мне нравишься.
- Мне многие нравятся, но это ничего не значит.
- Я не "многие", - возразил Валера, заглушая в себе обидное сравнение. - И не хочу, чтобы наша встреча закончилась так быстро.
Весь вечер Маша испытывала себя на терпение. Последние слова переполнили чашу.
- Я не буду расплачиваться своим телом! - зло выговорила она.
Валера отпрянул словно от удара. Боже мой, он совсем не это имел в виду. Как могло прийти ей на ум такое?
Маша, воспользовавшись свободой, нервно дергала ручку, но дверь не открывалась. Валера схватил ее за руку и повернул к себе. Она вызывающе посмотрела ему в глаза. Мелькнуло воспоминание о ее затуманенном глубоком взгляде во время танца, сейчас же она напоминала дикую кошку, готовую сразиться с врагом, угрожающим ее детенышам.
- Маша, - Валера попытался смягчить голос, - твой острый язычок порой не знает границ.
- Пустите меня! - твердо стояла на своем девушка.
- Если ты не станешь убегать. - Валера ослабил хватку и рассеянно погладил большим пальцем ее запястье. - Я не монстр. Мне отнюдь не доставляет удовольствия требовать за чашку кофе расплаты честью. Но я не отпущу тебя до тех пор, пока к тебе не вернется хорошее настроение. Улыбнись.
Машу не покидала напряженная скованность, хотя голос Валеры действовал успокаивающе. Она поняла, что зашла слишком далеко и оскорбила не столько себя, сколько Валеру брошенным ему в лицо заявлением. И почувствовала вину. Мужчина рядом выглядел оскорбленным.
- Уже поздно, - виноватым голосом тихо сказала она, наблюдая за пальцами, гладившими ее руку. - Мне пора домой.
Она и хотела ослабить неловкость, возникшую между ними, но совершенно не представляла как. Об улыбке не могло быть и речи, плотно сомкнутые губы едва сдерживали дрожь.