- Кто-кто? - переспросила она. Снова кашель.
- Валера. - Голос прозвучал чуть громче. Маша звонко рассмеялась, не задумываясь, что ее так развеселило.
- Господи, Валера! Что с твоим голосом?
- Это не смешно. Я болен.
- Вот это да! - Ее смех предательски звенел в трубке. - Только не говори, что у тебя ангина.
- У меня ангина, и мне одиноко и грустно. А ты смеешься...
- Прости, пожалуйста. - Извинения в ее голосе не прозвучало. - И ты решил избавиться от скуки, оторвав меня от работы? Как ты узнал номер?
- Я решил пригласить тебя проведать умирающего. Твой визит может повлиять на изменение завещания в твою пользу. Придешь?
- За завещанием? - все еще смеялась Маша. - Нет. Я приду как сестра милосердия. Готовься к лечебным процедурам. Что-то нужно купить?
- Нет. Может быть, хлеба.
- Признайся честно, - преувеличенно строго заговорила она, - у тебя есть какая-нибудь еда?
- Все есть, кроме тебя.
- Ладно, - смягчилась она. - Не умирай, я скоро буду.
Наверное, болеть не так уж плохо, подумал Валера, кладя трубку. А с другой стороны, чего ей опасаться немощного умирающего?
Валера, улыбаясь собственной мысли, начал убирать разбросанные по квартире вещи, наброски рисунков, чертежи, распихивать их по ящикам и полкам. Покончив с уборкой, он пошел готовить ужин.
Когда раздался звонок в дверь, Валера уже все закончил.
Переступив порог, Маша критически осмотрела хозяина и, видимо, оставшись довольна его видом, приветливо улыбнулась.
- Почему ты так поздно? - просипел Валера. Он забрал у нее сумки, воровато заглянув в одну из них. Маша скинула босоножки. - Надень Лилины тапочки.
Простудишься.
Она подняла бровь и выразительно посмотрела на его босые ноги.
- Семь часов, - ворчал больной, подвигая Маше тапочки. - Я три раза грел воду в чайнике.
- Бедный чайник, - пожалела Маша, прислушиваясь к неистовому свисту, доносящемуся из кухни. - Очередь была за хлебом. А тебе лучше поберечь горло. - Широкая улыбка на ее губах грозила перейти в смех. - Куда теперь?
Валера указал на дверь в комнату.
- Располагайся. Сейчас будем ужинать. Шагнув за дверь, Маша остановилась, ошеломленная. Ни привычной "стенки" со множеством полок и тумбочек, ни шкафов, ни мелких предметов мебели, телевизора тоже не было. Комната была стерильно пустой. Странное определение, но других слов подобрать она не могла. Безупречно выбеленные стены сверкали в закатных лучах солнца чистотой горного снега. В углу приютился музыкальный центр. В глубине комнаты единственной приметой обитания были диван в темной бархатной обивке, маленький столик около него и бра на стене в форме каменного цветка. Стену за диваном закрывал экран. Видимо, хозяин нередко пользовался проектором для работы или для удовольствия.