Когда вы продали всё, что у вас есть, чтобы выплатить долги, всё, что вам осталось продать, — это своё тело, так, или иначе. Хэдли нечего было им сказать. Похоже, Детектив — инспектор интересуется только преступлением, а не его жертвами.
В толпе становилось шумно. Я оглянулся и увидел Огастеса Гримма, с его измученным, мстительным лицом, который проявлял недовольство, указывая пальцем на нас с Ларри. Толпа казалась больше, чем раньше, с сердитыми лицами и громкими голосами.
Ледяной гнев медленно охватил меня, когда я вспомнил обезумевшие лица, которые убили сестру Морфин и возможно, Томми тоже. Независимо от того, где вы находитесь на Тёмной Стороне, вы никогда не будете достаточно далеко от разъярённой толпы, жаждущей пролить своими руками кровь по любой уважительной причине, или без неё.
Просто ради острых ощущений. Это в природе Тёмной Стороны — пробуждать в нас самое дурное. Это то, ради чего мы сюда пришли.
— Ты думаешь, я тебя не знаю, мертвец? — крикнул Август Гримм. — Ты же его брат! Что делает тебя таким же виновным, как и он! Кто ты такой, чтобы судить нас? Чтобы лишить нас удовольствия? Ты заплатишь за то, что он сделал!
Он величественно взмахнул кистью и в его руке появился длинный сверкающий клинок. Я полагаю, что это всего лишь короткий шаг от воображаемых чисел к воображаемому оружию. В клинке, который он держал, не было никакой материи — это была концепция меча. Но это только делало его мощнее и острее. Толпа одобрительно зарычала.
Ларри шагнул вперёд, чтобы обратиться к ним и Гримм рубанул его воображаемым мечом.
Светящаяся кромка прорезала куртку и рубашку Ларри, обнажив длинный тонкий разрез в серой плоти под ним. Крови, разумеется, не было.
Ларри посмотрел вниз, потом снова на Гримма. — Это был мой лучший костюм, маленький говнюк!
Он выхватил свою волшебную палочку и в этот самый момент время резко остановилось. Все звуки оборвались, всё замерло, всё застыло в неподвижности. сама атмосфера, казалось, балансировала на волоске, пойманная между одним мигом и другим.
Даже вколоченная в землю неоновая вывеска была поймана в середине мерцания. Ларри убрал палочку и быстро двинулся сквозь толпу, выбивая дерьмо из каждого. Его бесчувственные мёртвые руки поднимались и опускались, раздавая жестокое наказание. Он бил кулаками по головам, груди и бокам и звук ломающихся костей был чётким и резким в вынужденной тишине. Кровь пока не текла.
И как бы сильно он ни бил их, ни одно из тел не шевельнулось, не отреагировало и даже не покачнулось на месте.
Я всё это видел и всё слышал, потому что хотя я и застыл на месте, как и все остальные… Я всё ещё мог думать и наблюдать. Возможно, мой особый дар защитил меня от магии волшебной палочки, или, возможно, моя неестественная родословная. Нравится мне это, или нет, но я всё ещё сын своей матери. В любом случае, я решил держать это при себе. Ларри не нужно было знать.