– Что это было?! – прохрипела я и закашлялась, задрожала так сильно, что мужчине пришлось удерживать меня за пояс, чтобы я не навернулась головой вниз с хилта.
– Дорога проверяла нас, – ответил он невозмутимо. – Проверяла, нет ли среди нас пиромантов.
– У вас дороги и такое умеют?
Эктор передернул плечами, и его глаза вспыхнули осколками льда. От мужчины повеяло какой-то совершенно непонятной мне стужей.
– Они умеют намного больше.
Ударив пятками по бокам зверя, наставник чуть наклонился вперед, а я зажмурилась, когда деревья понеслись мимо с такой скоростью, что слились в одну темно-зеленую ленту.
46
Путь в Шайкос оказался хуже, чем сотня тренировок. Даже если бы они все прошли подряд, я бы не устала так сильно, как за эту неделю бесконечной тряски на хилте, ночевок под открытым небом и охоты на всякую мелкую живность в лесу.
Останавливаться на привал приходилось рядом с Красной дорогой, а тошнотворное, дурманящее чувство, давившее на грудь рядом с этой проклятой лентой, усеянной мелкими красными цветами, не проходило даже во сне, подбрасывая мне то кошмары, то видения, о которых я предпочла бы не делиться ни с одной живой душой.
С Эктором мы почти не разговаривали. Вообще, атмосфера первого дня неумолимо развеялась, оставив после себя только тяжелый дух общего напряжения и мысли о том, что меня ждет на втором испытании. Каким будет святыня Единого и как именно будут проверять там веру?
Где-то в глубине души я ожидала чего-то жуткого.
Кошмарного.
Вера – это не сила. Это что-то из области ковыряния в голове, иллюзий и обмана. И это пугало меня еще больше.
Ведь любого человека можно уничтожить, если копнуть достаточно глубоко. У каждого есть тот самый черный бездонный шкаф, куда мы складываем все свои постыдные и жуткие секретики, о которых предпочли бы забыть. И если кто-то до них доберется…
– Что именно проверяют на испытании веры?
Хоть у Красной дороги мне было откровенно не по себе, но ночевки в чистом поле или у кромки темного леса мне даже нравились. Это было так странно для меня, человека, никогда не ходившего в походы, не спавшего в палатках, а уж тем более под небом, без защиты, не евшего ничего приготовленного на костре.
Я даже “на шашлыки” не ездила. Как-то не складывалось у меня с веселыми компаниями, готовыми развлекаться ночи напролет у какого-нибудь крохотного озерка или речки, а самой – не то.
Да и кто вообще спит в лесу в одиночестве?
– Тут стоит понимать, что конкретно имеется в виду под “верой”, – прогудел Ритер, насаживая на заостренную ветку куски сырого мяса. Не было еще ни одного раза, чтобы он вернулся с охоты с пустыми руками. – Это не что-то “религиозное”. Это не вера в Единого или любого другого бога, – мужчина бросил быстрый взгляд на Эктора. – Это, скорее, внутреннее умение отличать правду от вымысла. Вера в собственное чутье, умение включать то самое, внутреннее “я”, которое сможет опознать обман, – Ритер передернул плечами, будто вся эта тема была ему неприятна. – Эктор лучше продемонстрирует.