— Ну, уж немного осталось потерпеть, — сказал Лебедев. — И первый мой авторский экземпляр будет вот в этом книжном шкафу.
Журков приложил руку к сердцу.
— Смею спросить, когда же? Доживу ли я до этого радостного часа?
— Ну что вы, Артемий Федорович! Я полагаю, первый том «Святослава» — «Волжский поход» — мы подготовим к печати в январе будущего года.
— Да что вы? — обрадовался Журков. — Это совсем иное дело. А то, признаюсь, я стал уже опасаться, что ваш труд никогда не станет достоянием широких масс... — Вдруг он хитро сощурился. — Однако позвольте полюбопытствовать, кто это «мы», если только я не ослышался?
— Нет, почему же? Вы не ослышались, — спокойно отвечал ему академик. — «Мы» — это и есть мы. — Тут он рассчитанно помолчал и закончил словами, которые заметно разочаровали Журкова: — Мы — это я, автор, и мой рабочий секретариат...
— Ах, так?.. А я думал...
— Рабочий секретариат, воплощенный в одном лице: моя Нина Владимировна, — закончил Лебедев и с подчеркнутой почтительностью повел рукою в сторону Нины.
Журков, довольный, рассмеялся.
— Ах вы, шутник!.. Разыгрываете старика... Ну что ж! — продолжал он со свойственной ему быстротою перехода уже совсем другим, торжественно-приподнятым тоном. — Я рад, что с первого знакомства нашего с Ниной, еще тогда, на аэродроме, не ошибся в этом товарище... И если она представляет собою секретариат академика Лебедева, то я верю, что «Святослав и Византия» скоро украсят мои книжные полки, а не останутся только в области устных выступлений этого уважаемого ученого. И позвольте мне попросту, невзирая на столь важное звание этой молодой особы (жест в сторону Нины), сказать ей, как прежде, на Волге: молодец, Ниночка, ей-богу, молодец!..
В этот-то миг Орлов и взорвал Журкова своей язвительнои репликой:
— Скоро ж вы простили, Артемий Федорович, «беглянке с котлована»! — сказал он и рассмеялся.
Журков стремительно повернулся к нему, сердито сверкнул глазами, слегка притопнул ногой.
— Я знаю, что говорю! — звонко и запальчиво закричал он. — Не лови меня на слове. Мало ли, что я мог сказать шутки ради!.. Нет, это не тот случай: это не бегство с котлована, отнюдь. Она и сейчас энергетик котлована, и, может быть, более великого, чем наш с тобой, земляной котлован, где ворочает грунта твой «УЗТМ-три», — котлована отечественной истории! Ибо история в конечном счете объемлет все: всю материальную и духовную культуру человечества. Недаром же Маркс наукой наук называл историю. Надеюсь, помнишь? И то, что я сказал: «котлован истории» — это вовсе не пустая метафора. Истинная историческая наука — она заложена, она созидается лишь в наше, советское время и в нашей стране: это марксистско-ленинская история. Да!.. И это прежде всего история моего Отечества. У меня на глазах был заложен, углублен, бетонируется и армируется этот «котлован» и воздвигается величественное и несокрушимое здание истории нашей Родины. Ты читал «Дым» Тургенева? — вдруг резким вопросом Орлову перебил он свою речь.