— Однако!..
— Да! — горячо продолжал Зверев. — И вообще я считаю, что сами писатели и поэты — хозяева литературного языка.
Неелов сжал губы, обвел смеющимся взглядом присутствующих. Затем обратился к Звереву.
— Вы на этом настаиваете — хозяева́? — подчеркнул он неверное ударение Зверева.
— Да!— ответил в запальчивости тот, не поняв, что Неелов смеется над ним.
— Что ж! — важно и глумливо произнес Неелов. — Для ваших позиций это вполне последовательно: пусть будут «хозяева́»!..
Он взглянул на свои ручные часы:
— Ого! Я лишен возможности прослушать вашу лекцию о русском языке, дорогой мой собрат по перу!.. Кстати, когда собираетесь вы закончить ваш роман?
— Трудно сказать. Года через два, через три.
— Он весь будет на здешнем материале?
— Признаться, недолюбливаю я это выражение: «работать на материале»! — отвечал, поморщась, Зверев. — Да, роман весь будет посвящен строительству ГЭС, Волге. Конечно, я не собираюсь писать книгу очерков о нашем строительстве. Ни летописи данной стройки. Это роман. Роман в полном значении этого слова. Ясно, что будут обобщения, сгущения, передвижка лиц, событий, мест... Ну, да это известно каждому! — закончил Зверев.
— Ну что же, — повеселевшим голосом сказал Неелов. — Ни пуха вам, ни пера! И, надеюсь, в вашем романе, написанном на таком материале... Pardon! — спохватился он. — Надеюсь, мы не найдем в нем ветхих персонажей?
Зверев недоуменно и молча на него посмотрел.
— Ну, разумеется, я говорю о надоевших нам всем диверсантах и тому подобных фигурах, которые непременно странствуют во всех производственных наших романах и повестях.
Зверев только пожал плечами.
Анатолий Неелов, смеясь, стал рассказывать о том, как в первые дни войны у него на глазах затащили одного гражданина в подъезд и дергали его собственную бороду, стараясь ее отодрать.
— Да, да, представьте себе! — восклицал он, уже хохоча до слез. — Идет себе прилично одетый гражданин, в шляпе, с чудесной холеной бородой черного цвета... Конечно же, его собственной, натуральной, кровной! Но ведь тогда всех нас чуть не поголовно охватила какая-то шпиономания... И его... Ха-ха-ха! И его две женщины и дворник — цап, голубчика, — и в подворотню!.. Всерьез отдирали: фальшивая-де!..
— Да-а! — сумрачно проговорил Зверев. — А теперь в другую крайность впали: фальшивую бороду не могут отличить!..