— Уж и так одним течением несет, куда еще сбавлять? Этак мы и к рассвету не доберемся!..
Над черным бором горы выкатилась и начала свое шествие огромная багровая луна.
Все трое смотрели на нее.
— Знаете, — сказал академик, — луну смотреть надо только здесь, на Волге. Она страшна над горами. Нигде не видал ее такою!
А впереди огненными гроздьями уже сверкали и переливались огни Лощиногорска. Заревом в небе означился котлован. Волга билась во тьме о берег тяжелой волной.
Лебедев провожал Нину до городка ИТР, в самом дальнем отроге лощины. Девушка сперва решительно воспротивилась:
— Ну что еще за нежности! Вы так устали! Но его уже предупредили, что ночью ходить небезопасно: в Лощиногорске в то время было заведено ночью ходить втроем, вчетвером.
— Ведь меня и ночами вызывают на котлован, когда какая-нибудь авария в электропитании, — выставила она довод. Она утаила лишь, что за ней всегда в этих случаях приезжал кто-нибудь из ребят, если не мог приехать Орлов.
Но академик был непреклонен.
— Пошли! — сказал он, беря ее под руку.
Ее удивило, что он идет справа, а не слева.
— А это, чтобы правая рука была свободнее, — объяснил он.
— Зачем?
Он промолчал.
— Неужели вы собираетесь драться? А если нападут двое?
Он рассмеялся.
— С полуторами я справлюсь.
— А!..
— А с половинкой уж потрудитесь управиться вы!
Теперь рассмеялась она:
— Но ведь вас же в Академии наук не учат...
— Драться, вы хотите сказать? Но зато учат в Доме ученых.
— Я ничего не понимаю!
— Ниночка, да проще простого: у нас в Доме ученых есть всевозможные кружки — от филателистов и танцевального до самбо. Это...
— Я знаю: самозащита без оружия...
— Ну вот. Собирание марок я пережил в детстве. И хотя староват, в новое детство еще не впал.
— А танцевальный?..
— Ну, а в этот кружок я сразу же запишусь, если только...
— Что?
— Если вы обещаете осенью приехать в Москву...
Они и не заметили, как дошли до ее дома. И вот попрощались уже. И вновь попрощались.
«Становлюсь смешон! — сердясь на себя, думал академик. — Ей завтра в смену, а я тут держу ее разговорами. Просто стесняется сказать».
Но «не уходилось». И с радостью он видел, что и ей не хочется уходить, что его общество ей приятно.
А вот она и сама открыто признается в этом.
— Знаете, — сказала Нина, — у меня такое чувство, что я уже давно-давно дружна с вами. Кстати, вы очень похожи на моего дядю, брата моей мамы.
— А вы его любите? — спросил он.
— Очень, очень люблю! — вырвалось у нее от всей души.
Лебедев долго молчал. Никогда бы он не подумал, что эти простые, естественные слова какой-то девчонки, да к тому же и не о нем сказанные, могут так взволновать его. Он боялся, что голос выдаст его волнение. Потом спросил, каков собой ее дядя, кто он такой, и она охотно и сбивчиво стала рассказывать ему.