Кулагины были соседи.
Оба были рослые. От обоих веяло какой-то сытой свежестью. Но детей у них не было. За домашним хозяйством у них присматривали тесть и теща. Хозяйство небольшое: корова с теленком, куры да огород.
То, что у Кулагиной не было детей, вызывало у Натальи Васильевны осуждение и почти неприязнь.
Кулагина вошла в столовую первой и остановилась, словно разрешая оглядеть себя и восхититься.
Рот у Кулагиной был великоват, и нельзя было назвать красивыми ее длинные, чуточку вкось поставленные зеленые глаза, ее переносицу, без малейшей выемки переходящую в линию лба. Что-то лисье временами возникало в очертаниях ее лица.
Но веяние женственной силы, исходившее от нее, похожие на очищенный миндаль зубы, которые она так любила открывать в смехе, ее уверенность, что она хороша, — все это заставляло мужчин не видеть никаких недостатков в ней, и они почти все считали ее красавицей.
А женщины говорили: «Ну и что они находят в ней, в этой Кулагиной?!»
Впрочем, ухаживать за ней побаивались: в Староскольске легенды ходили о физической силе ее супруга. Говорили, что его утренняя зарядка во дворе завершается тем, что он кладет на плечи годовалого бычка и прогуливается с ним взад-вперед. Ему нравилось, что его жена нравится, но он был ревнив и в этих делах прост и груб: однажды избил какого-то областного работника, вздумавшего приволокнуться за Лидией Сергеевной.
Доставалось и Олегу Степановичу за бездетность. Вот и сейчас, когда он монументально высился позади своей Лидии Сергеевны, хозяйка глянула на них, рассмеялась и сказала, покачивая головой:
— Ведь экие строевые лесины!.. Ну, когда же побеги-то от вас будут? Как вам не стыдно!
Супруги отшучивались.
— Вот и видно, Наталья Васильевна, что вы не хозяйственник, а всего лишь на идеологической работе, — возразил муж. — Уж раз лесины, то какие же от нас побеги?
Все стали усаживаться за стол.
Светлана еще не выходила из своей комнаты. Приготовленное для нее кресло с ярко вышитым наголовником стояло во главе застолья. По правую руку от Светланы оставлено было место для Наташки, по левую — для Майи.
— А скоро ли покажется виновница торжества? — спросила Кулагина.
И не успел ответить Бороздин, как обе половины двери враз распахнулись и вошла Светлана. В белом легком платье она была как большая белоснежная бабочка.
Подали пельмени. Вкусный, дразнящий пар распространился по комнате.
Наталья Васильевна уже торжественно подхватила первую груду пельменей и собиралась раскладывать их по тарелкам. Уже Бороздин налил мужчинам из запотевшей бутылки «Столичной», дамам — портвейна, девочкам — виноградного сока, как вдруг Светлана, раскрасневшаяся, сказала: «Жарко как!» — подбежала к окну и распахнула его.