Мать, ошеломленная, силилась что-то сказать, но не могла собрать слов.
— Отец! — наконец с отчаянием вымолвила она. — Да ты послушай, послушай, что дочь-то наша, разумница, придумала, чем порадовать нас хочет!
Бороздин прервал разговор с мужчинами.
— Ну что, что случилось? — спросил он. — Светланка, в этакий-то день не совестно тебе маму обижать?
Светлана повела плечом и отвернулась. Сдерживаемые слезы уже засветились в ее глазах.
— Ничего, папа... Ничего я плохого не сказала, — ответила, наконец, она.
— Ну как же!.. —с язвительной горечью, звенящим голосом сказала мать. — На золотую медаль училась, а выучилась на десятника котлована!..
Тут уже обомлел Бороздин:
— Дочка, да ты что? Что ты задумала?
— Ничего особенного, — отвечала Светлана. — А только то, к чему вы каждый день молодежь призываете: «Идите к нам, на великую стройку коммунизма!»
— Ну?
— Чужих дочерей-сыновей призываете, а своих с великой-то стройки да в Ленинград!.. Так должны поступать коммунисты?
— Постой, постой... — пытался остановить ее отец. — Хорошо. Хочешь работать на строительстве? Кто ж тебе мешает: окончишь гидротехнический и работай!
Светлана укоризненно на него посмотрела:
— Эх, папка, папка!.. Товарищ Бороздин!..
— Да ты погоди стыдить отца, ты погоди. Выслушай меня!..
— Выслушала: «Учись, доченька. А выучишься, приезжай на теплоходе посмотреть, как родную твою ГЭС без тебя построили!»
— Но ведь не последнюю же ГЭС строим!
— А я на своей хочу поработать. Это родная моя ГЭС. Мне стыдно отсюда в такие дни в Ленинград... эвакуироваться!
— Что ты будешь делать! — И Бороздин развел руками.
Светлане показалось, что он сдается, и она заторопилась закрепить победу.
— Пройду трехмесячные курсы отливщиков-водопонизителей. Поработаю год. А потом разве меня не примут в институт?
Тут раздался спокойный голос Сатановского:
— Справка. У нас здесь этой осенью свой институт открывается, вечерний филиал областного. Без отрыва от производства.
Светлана так и взметнулась.
— Ну вот! — воскликнула она.
Наталья Васильевна сидела подавленная. Рощину стало жаль ее.
Он решил вмешаться.
— Вот что, Светлана Бороздина, я властью начальника строительства завтра же дам распоряжение начальнику отдела кадров: от Бороздиной Светланы заявления не принимать, — произнес он полушутя-полусерьезно.
— Почему? — запальчиво спросила Светлана.
— А потому, что в данном случае это можно рассматривать как дезертирство от науки.
Этого нападения Светлана уж никак не ожидала. И вместо того чтобы возразить Рощину, она вскочила и выкрикнула: