Тайна пансионата «Уют» (Колабухин) - страница 39

Камилов горбится от вопросов, весь взмок. Но мне ещё надо вернуть его к истории с Ладыгиными, и я снова спрашиваю:

— Ну а что же вы о Пикулине не вспомнили? Отбывает срок парень, а мог бы стать отличным спортсменом. Интересовался, женились ли вы…

— Вы и об этом узнали?

— О чём? Расскажите!

И он опять рассказывает. Всё рассказывает! Под давлением улик, очных ставок, других доказательств его преступлений. Не успеваю записывать. А когда Камилова уводят, ещё долго с неприятным чувством вспоминаю его усмешки, недобрый взгляд.

Звонок телефона отрывает от невесёлых дум. Поднимаю трубку и слышу приглушённый голос Белова:

— Ну? Что у тебя?

— Всё в порядке, — говорю спокойно, — Завьялова и Камилов во всём признались.

— Вот и отлично! Теперь что ж — домой собираешься? Восьмой час вечера!

— Иду, Александр Петрович, иду! Если бы вы знали, как мне сейчас надо быть дома!

— Тогда не задерживайся!

В трубке раздаются гудки. Убираю в сейф бумаги и торопливо выхожу на улицу.

Ещё светит солнце, но воздух уже не такой жаркий, как днём. Взять бы сейчас с собой Елену и махнуть на реку. Вода, наверное, прелесть. А я ещё ни разу не искупался.

Но Лены нет дома.

— Пять минут как ушла, — говорит Екатерина Ивановна. — Надо же вам так разминуться!

— Одна ушла?

— Нет, со Славиком.

Жду Лену час, другой… И гнетущее чувство тоски и одиночества охватывает меня. В десять вечера осторожно прикрываю за собой дверь квартиры, спускаюсь по лестнице. Куда я иду? Зачем?

На улице меня охватывает тревога: Лена со Славиком! Неужели и впрямь снова теряю дорогого мне человека?.. Но я не хочу этого. Не хочу!

Я шагаю, сам не зная куда, ловлю взглядом редких прохожих, стараясь угадать среди них Лену… Если бы встретил её сейчас, то уже не отпустил бы от себя ни на шаг!..

Тёмная беззвёздная ночь всё плотнее обволакивает меня, и я благодарен ей, потому что никто не видит, как тру глаза: разве могут быть слёзы у мужчины, да ещё сотрудника милиции? Так, соринка, наверное, попала…

Понедельник не порадовал погодой. Весь вечер на автостраду валил густой, липкий снег. Под его тяжестью прогнулись провода, опустились к земле ветви чёрных деревьев. Зыбкий свет луны едва освещал раскисшую от слякоти ленту шоссе и окоченевшую, с непокрытой головой фигурку девушки у придорожного столба. Девушка была в короткой тёмной шубке и полусапожках. Когда из-за поворота, ведущего в город, вспыхивали фары автомашин, она на миг оживала и слабо вскидывала замёрзшую руку. Но машины даже не притормаживали, и она вновь отступала в рыхлый снег, зябко жалась к столбу.