Я снова поднял стекло, чтобы капли дождя не проникали в салон, и, нагнувшись вперед, протянул ему деньги.
— Я выйду здесь, — сказал я, — остановите.
— Но ведь вы же хотели… — начал было он, но я сразу перебил его, не желая дальнейших объяснений.
— Бывает, — небрежно заметил я. — У меня изменились планы.
Его пальцы ощупью взяли протянутую купюру. Одновременно с этим он подъехал к тротуару, остановил машину и выключил счетчик. После этого, отсчитав сдачу, он повернулся и протянул ее мне. Но уже через мгновение лицо его изменилось, оно как-то застыло, а глаза широко раскрылись. Наконец, он с трудом выдавил из себя, как бы захлебываясь словами:
— Вы… вы Патрик Реган?
— Точно.
— Ну конечно, вы полицейский. Полицейский-убийца.
— Точно.
— Послушайте, ведь я…
— Хватит об этом… Ну а сдачу можете оставить себе.
Я вышел из машины и прошел три квартала в северном направлении под хлесткими порывами дождя. На Сорок девятой улице я свернул направо и шел по ней, пока не добрался до ресторанчика Данингера. Этот ресторанчик был не из шикарных, но два-три фирменных блюда и напитки были так хороши, что привлекали постоянных клиентов. Однако не только поэтому он пользовался успехом. Приманкой служили также и телефоны-автоматы, расположенные во всех четырех углах ресторана, и то, что называется «биржей новостей».
Для основного потока вечерних посетителей время еще не подошло, но репортеры различных газет уже сидели у стойки бара. Они зверски ругали редакторов и политиков и попивали различные крепкие напитки перед тем, как отправиться по домам. Темой разговора были события, сведения о которых должны появиться на страницах завтрашних газет.
Я прошел позади них, смахнул воду с воротника и прищурил £лаза, которые еще не привыкли к полутьме зала.
Джерри Нолан расположился в самом конце бара, склонившись над тарелочкой спагетти и держа в руке вечернюю газету. Я осмотрелся, ища глазами его партнера Эла Ардженино, но того нигде не было видно.
— Хэлло, Джерри, — угрюмо приветствовал я его.
Но он поначалу даже не поднял головы.
— Какой ты все-таки ядовитый, Реган.
— Как это? В личной жизни или на службе?
В уголках его глаз появились маленькие морщинки. Он откинулся назад и взглянул на меня. Его профессию легко можно было определить по лицу. Это был сержант Нолан из криминальной полиции — страж закона и порядка. Рукой, в которой держал газету, он показал на стул напротив и радушно сказал:
— Присаживайся, Реган.
— Спасибо.
— Не буду ходить вокруг да около. Я скажу тебе прямо: нам надо кое-что обязательно выяснить. Договорились?