— Мне кое-что удалось для вас выяснить, Майк, но мне не хочется пока этого рассказывать. Ведь тогда вы не придете ко мне в бюро.
— Вам удалось найти ту девушку?
— Да.
— Ну и?..
— Ее зовут Марион Лестер. Вероятно, вы сами пожелаете с ней поговорить. Она проживает в «Чедвик-отеле». Марион оказалась третьей, с кем я сегодня разговаривала, и она сразу призналась во всем, что у нее было с этим человеком. Правда, она испугалась, узнав, что случилось.
— Ну а дальше? Что у нее было с Честером Вилером? — Я залпом осушил свой бокал.
— Собственно говоря, ничего. Ваш друг усадил Марион в такси и отвез домой. Там он провел ее в комнату и уложил в постель. И больше ничего… Кажется, он действительно был настоящим кавалером, Майк.
— Черт возьми! — вырвалось у меня.
Моя рука крепко сжала медный поручень стойки, и на нее тут же легла рука Джун, которая сочувственно поинтересовалась:
— Почему же вы так разочарованы, Майк? Ожидали другого?
— Собственно говоря, нет. Самое смешное теперь заключается в том, что я не вижу, что делать дальше. И все же большое вам спасибо, Джун.
Она не стала возражать, что я назвал ее по имени. Ее духи уже успели меня одурманить. Серые глаза, в которых можно было утонуть, смотрели на меня и говорили, говорили, говорили…
— Может быть, вы все-таки зайдете завтра в наше агентство?
Я был не в состоянии ответить отказом, да и не хотел этого.
— Хорошо, — сказал я.
У меня окончательно закружилась голова, но в этом состоянии я пробыл недолго. Кто-то постучал меня по плечу. Рядом со мной стояла Конни.
— Хэлло, Майк… Хэлло, Джун…
Я сполз с табурета, то есть сполз с Олимпа, и вновь посмотрел на богиню. На этот раз мы уже не подавали друг другу руки. Мы прощались взглядами.
— Спокойной ночи, Джун.
— Спокойной ночи, Майк.
Я взял Конни под руку и направился с ней к двери. Мой старый приятель все еще пребывал в полном отрубе. Но кроме него в каморке находились еще двое бандюг, и я отлично понимал, кого они ждут. Одного из них, долговязого, я отлично помнил. Тому, в свою очередь, тоже было хорошо известно, кто я такой. Физиономия другого была неизвестна: совсем молодой парень, лет двадцати двух, не больше.
Секунду они колебались, не зная, как избавиться от Конни, ведь в таких вещах свидетелей, разумеется, быть не должно. Мой старый знакомый облизал пересохшие губы и произнес:
— А мы тебя ждали, Хаммер…
Салага попытался напустить на себя важный вид. Он скорчил гримасу, которая должна была означать презрительную ухмылку, и лениво оттолкнулся от стены, у которой располагался.
— Значит, это ты Майк Хаммер? — спросил он. — Но ты не кажешься мне очень опасным.