Когда я раскрыл глаза, Пат протягивал мне сигареты.
— Закуришь?
Я отрицательно затряс головой. Его голос стал жестким:
— Ты бросил?
— Да-
— Когда?
— Когда иссякли средства.
— Но у тебя же хватало на выпивку?
Бывает, когда тебе вообще ничего не нужно — ничего ни от кого. Я нащупал ручки кресла и оттолкнулся от них, чтобы встать на ноги. Ноги и бедра дрожали от усилий.
— Какого черта меня арестовали? Что бы там ни случилось, мне это не нравится. Поддержи меня, дружище.
Его лицо было равнодушным.
— Мыс тобой давно уже не друзья, Майк.
— Ну, хорошо. Пусть будет так. Но где, черт подери, моя одежда?
Он выпустил мне в лицо струю дыма. Я бы ударил его, но мне нужно было держаться за спинку стула.
— На помойке, там же, где и ты должен быть. Но на этот раз тебе повезло.
— Сукин сын!
Он опять выпустил дым в меня, и я закашлялся.
— Ты всегда был сильнее меня, Майк, и я не мог справиться с тобой. Ну а сейчас ты в моей власти.
— Сукин сын! — повторил я.
Я увидел, как он подходил, но был не в силах двинуться. От его резкого удара я отлетел к стене.
Боли не было, только слабость в желудке, а затем рвота пополам с кровью из раны во рту. Я судорожно сжимался от каждого сокращения желудка, и когда все прекратилось, почувствовал облегчение, которое, наверное, приносит смерть.
Он заставил меня подняться и сесть на стул. Когда я пришел в себя, то сказал:
— Спасибо, приятель, запомню это.
Пат пожал плечами и протянул стакан.
— Вода, это успокоит твой желудок.
— Пошел к черту.
Он поставил стакан на край стола и направился открывать дверь на звонок. Вернулся он с какой-то коробкой.
— Новая одежда, одевайся.
— У меня не было новой одежды.
— А теперь есть. Можешь позже заплатить за нее.
— Я тебе заплачу…
Сделав попытку подняться со стула, как и в прошлый раз, я увидел подходившего Пата и не смог уклониться от удара.
Болели челюсти, болела шея. Ныл каждый зуб, а боль в голове, казалось, пульсировала возле каждого уха. Язык слишком распух, чтобы я мог заговорить, а открыв глаза, тут же вынужден был прищурить их.
Когда туман в голове прошел, постарался вспомнить, что случилось. Я сидел на кушетке, одетый в синюю морскую форму. Рубашка была белой и чистой, черный галстук. Ботинки тоже были новыми. Я чувствовал себя ребенком, открывающим новый и страшный мир муравьев после того, как он разорил муравейник.
— Очнулся?
Я поднял глаза. Пат стоял в проходе, а позади него парень, прижимавший к себе небольшой черный портфель.
Я не ответил, и Пат сказал:
— Осмотри-ка его, Лери.
Тот, к кому он обратился, вынул из кармана стетоскоп и повесил его вокруг шеи. Я начал приходить в себя.