Больше я не пытался своими детскими приемами свалить Пата, а он ждал, чтобы выпустить мои кишки.
Мне врезали еще разок и по совету доктора дали две таблетки. Пат тоже принял аспирин за неимением пиявок от синяков на лице.
Он сидел и смотрел на меня с отвращением, а затем сказал:
— Ты все-таки не рассказал доктору о своей проблеме, Майк.
Я только взглянул на него.
Лери отмахнулся и стал складывать свою сумку.
Пат не унимался.
— Майк потерял девушку. Очаровательное создание. Они собирались пожениться.
Опять открылась моя рана, внутри образовалась огромная пустота.
— Заткнись, Пат.
— Он все думает, что девушка удрала, а она мертва. Он послал ее на горячее дело, и она уже не вернется никогда. Это правда, Майк. Она мертва!
— Вам бы лучше не вспоминать об этом, Пат, — мягко сказал Лери.
— Отчего же? Она была и моим другом. Не умела даже обращаться с оружием, а он все-таки послал ее, свою секретаршу. Знаете, где она сейчас, доктор? Где-то на дне реки, вот где.
И опять подступила тошнота. Я был ничем. Кроме боли, во мне ни на что не оставалось места. Я как бы издалека слышал его голос.
— Посмотри на него, Лери. Посмотри на его руки. Ты знаешь, в чем тут дело? Он пытается убить меня, ищет свой пистолет. Но он потерял его, свою работу и вообще все, когда убивал людей, причастных, по его мнению, к смерти Велды. А что делает сейчас? Пытается утопить свою душу в бутылке виски. Черт, посмотри на его руки. Они тянутся к пистолету, а пальцы уже нажимают на курок. Да он убьет меня, стоит мне присесть.
Затем я перестал видеть Пата, так как у меня закружилась голова и внутри опять образовалась пустота.
На этот раз доктор сбросил свою презрительную самодовольную улыбку. Он пальцами открыл мне глаза, уставился на зрачки и, попробовав пульс, начал растирать виски, но я почти ничего не чувствовал.
— Он плох, Пат.
— Этого бы не случилось с другим парнем.
— Я не шучу. Как ты собираешься использовать его?
— Никак. А что?
— Сегодняшнее небольшое представление было ненужным. Я не вынес бы, если бы меня так мучили.
— Тогда поболтайся где-нибудь. Я собираюсь еще поупражняться с этим ничтожеством.
— Ты ищешь неприятностей. Он может от твоих упражнений отдать концы. Что ты хочешь, чтобы он сделал?
Теперь я слышал не потому, что хотел, а потому, что во мне оставалось нечто способное еще протестовать.
Пат сказал:
— Я хочу, чтобы он допросил заключенного.
После минутного молчания доктор произнес:
— Это несерьезно…
— Черт подери, серьезно. Этот парень ни с кем больше не заговорит, кроме него.
— Ну что ж, удачи тебе, Пат. Ты умеешь заставлять людей говорить.