Кармен ушла не оглядываясь.
Вернувшись к да-Нукко, Арта я не застал. Джо сказал, что Арт был здесь, пару раз звонил мне, но, не дозвонившись, куда-то ушел.
Я наскоро хватанул пива, махнул Джо рукой и пошел на угол, надеясь схватить тачку.
И тут я увидел, что сначала должен оторваться от хвоста.
Щуплый мужичок в дешевом пластиковом плаще, с бумажным платочком, выдвинутым из кармана, был не очень-то опытен. Увидев меня первым, он слишком задергался, чем выдал себя. Убедившись в правильности своей догадки, я пошел было на угол, но потом вернулся и пешком направился к западу. Он суматошливо ловил тачку.
Когда машина подошла, он прыгнул в нее, доехал до угла и велел остановиться. Я знал, что он будет ждать, пока я поймаю машину и проеду мимо него, тогда он повиснет на мне и уже не упустит. Наивный человек! Здесь можно было бы здорово повеселиться, но времени на это не было. Поэтому я влез в первый попавшийся кеб, только что выпустивший пассажира, и показал парню, от кого мы будем смываться. Крутые бруклинские таксисты достаточно опытны и сметливы на суровых путях своей жестокой профессии, чтобы по просьбе пассажира оторваться от любого хвоста. Знай только плати! Мы ушли, не потратив даже особенно много времени.
Мелкий дождь превратился в сильный за несколько минут до того, как я достиг своего дома. Улица была пустынна, даже Пит Собака ушел торговать своими газетами поближе к барам с навесами. Я расплатился с водителем, достал ключи и вбежал в подъезд. Когда я вошел и включил свет, я увидел то, что увидел.
Двое сидели здесь, держа пушки на изготовку, и как только я нарисовался в дверном проеме, сразу начали разбрызгивать свои пули над моей головой. Выругавшись, я нырнул и спикировал за спину одного из них, чем загородился от другого. Тот, кто выступал теперь в качестве моего щита, начал поворачиваться, но ему мешал стул, тогда он лягнул его, и я увидел, как обивка сиденья прямо на моих глазах была содрана пулей. Ладно. Пришлось мне достать и свой ствол и пустить его в дело. Маленький круглолицый малый словил маслину, вылетевшую из моего 45-го калибра и смертоносно влетевшую в грудь. Другой рванулся к дверям, но я достал его, прострелив оба колена разом. Тогда он лег на пол, вопя во все свои легкие, и вопил до тех пор, пока я не разбил ему пасть мордой своего инструмента.
Он твердил все время только одно:
— Marone!.. Marone!..
Тот, за моей спиной, прохрипел что-то напоследок и затих. Другой стонал.
— Это еще не настоящая боль, — сказал я. — Подожди, вот пройдет пара часиков, тогда увидишь…