— Пусть их убирают мою работу, им для отчета надо. А ты знай помалкивай об этом, малыш.
— Ты же меня знаешь, Ирландец.
Я сунул сложенную банкноту в его карман и похлопал по плечу. Он усмехнулся и кивнул, а я вышел под дождь и пошел к своему подъезду.
Ни у одного из этих двух панков ничего при себе не было, ни бумажника, ни этикеток на одежде, ни документов, ничего. Вообще ничего. Да, что ни говори, готовясь они были прозаично предусмотрительны, но слишком уж увлеклись по ходу действия, а любовь к риску — неизбежная беда профессионала.
Я убрал свой 45-и калибр, сложил пригоршню стреляных гильз в карман и бросил прощальный взгляд на покойных. Все имеет значение, даже то, как они одеты. Не жалея времени, я получше все рассмотрел и запомнил. Даже кое-какие идеи появились у меня от этого осмотра. Но пора было уходить. Я выключил свет и вышел в вестибюль.
Дождь весьма эффективно заглушал все звуки, так что в окнах пе торчало ни одного любопытного лица… Все неподвижно, а главное, в воздухе не слышно звуков полицейских сирен.
На углу я обернулся и увидел, что здание полностью задрапировано складками ночного мрака. Уличного движения почти пе было, только изредка проезжали занятые кебы, пошевеливая своими лучами-фарами в ночном сумраке. Ни души не было и на тротуарах.
Минут пять я стоял, прислушиваясь. На той стороне кто-то пьяно кашлял и блевал, потом, болезненно охая, скрылся в дверях. Каких только задниц не увидишь в городе, вглядываясь в ночную тьму. Вот кто-то крадется вдоль зданий, цепляясь руками за стену, пока, наконец, не решится оторваться от надежной опоры и не отправится в опасное путешествие, сначала до края тротуара, а там, глядишь, рискнет стартовать и к противоположной стороне улицы.
Кварталом ниже отъехала от тротуара машина, и свет ее габаритных огней выдал моему глазу силуэт человека. Машина тут же вернулась к тротуару, припарковавшись поудобнее, и погасила огни. Но я их уже заметил.
Они шли ко мне. А как же, ведь я теперь в списке убийц.
За спиной у меня, на Первой авеню, могли быть другие.
Я шел довольно долго и прошел достаточно много. Пробирался я в одно место, где, как я надеялся, мне удастся остаться с глазу на глаз с большой и удобной кроватью: я уже был готов для такой встречи.
Мамаша Хьюггинс, как я знал, никогда не запирала вход в свою часть цокольного этажа. Мне же нужно было срочно раствориться в ночи, и я решил пройти здесь, через здешний полуподвал, не запертый ' на ночь. Пришлось перелезть через невысокую ограду, затем я пересек аллею между бакалейной лавкой Бенни и зданием, изношенным до такой степени, что вот-вот должно было упасть.