Я пересек ловушку, не коснувшись ее, и направился к морю. Продвигаясь вдоль воды, я подойду к дому, а потом, под прямым углом, срежу путь и выйду прямо к нему. Я все время оставался неприкрытым, и, идя через дюны, я смог бы достигнуть дома, максимально используя неровности песка. Так что я выбрал не логически правильное направление, но как раз такое, откуда ему будет труднее ожидать моего появления…
Берег пустынен, он как будто наблюдает за мной, не прекращая своей игры с песком. Но вот я достиг одной линии с домом. С высоты крутого склона он доминирует над местностью, безмолвный, ’ безразличный, угрожающий… Короткая остановка, чтобы изучить топографию… Какое укрытие я бы выбрал на его месте, чтобы было удобно напасть?
Есть только одно место. Вершина одной дюны, короткой и плоской. Оттуда можно было видеть все вокруг и в то же время быть защищенным.
Дождь освежал мое лицо.
Я начал ползти.
Надо мной низко пролетела чайка, свернула к морю, потом забила крыльями и села на волну.
Но вот я на гребне. Я побежал…
Он там, зарылся в яму, которую специально приготовил, слишком уверенный, что руководит игрой. Он наблюдал за площадью позади дома. Я увидел его съежившимся, в профиль. В одной руке у него пистолет с длинным дулом, другой рукой он прижимает к ноздрям ингалятор. Несмотря на то, что улыбка придает страшное выражение лицу, похожему на мертвую голову, это лицо, безразлично где, в любом другом месте, в другое время прошло бы совершенно незамеченным, банальным. Но в этот момент я видел в нем убийцу. Убийцу, которого ожидание убийства восхищает, глаза напряжены в ледяном внимании, губы сжаты и перекошены, он одновременно очень напряжен и расслаблен. Я слишком часто видел подобное выражение. Может быть, оно у Нигера Хоппеса сильнее, чем у других. Вероятно, из-за шрама на лице.
Он тоже чувствовал «нечто».
Он знал, что я тут, едва я вылез на гребень. И я знал, что он прочитал в чертах моего лица, моем взгляде то же выражение, которое я обнаружил в его чертах, в его взгляде.
Движение кошки, вот каково было его движение, чтобы повернуться лицом ко мне. «Магнум» поднялся, описав дугу, и в тот же момент плюнул… А человек упал, чтобы скрыться за холмиком.
Я тоже выстрелил. Два. выстрела слились в один, такой громкий, что вокруг задрожал воздух. Я почувствовал, как огненная стрела обожгла мне бок и затерялась в песке. Я продолжал свой путь. Он — нет. Его движения остановились.
Мой проклятый «сорок пятый» сделал свою работу, хорошую работу. Он вырвал у него «магнум» из рук и вместе с оружием вырвал два пальца. Нигер Хоппес смотрел на окровавленные куски, что свисали с его руки, потом поднял на меня неверящие глаза, в которых светилось безумие.