Я стал возражать.
— На трех, Рэндольф, на трех… И не ждите этого, затаив дыхание…
Я вскочил на ноги, но боль в боку заставила меня пошатнуться.
— Вы слишком много говорили, Рэндольф. Я загляну к вам завтра утром, чтобы сделать заявление.
— А теперь что вы рассчитываете делать?
Я нашел шляпу и забрал оружие.
— Повидать врача… Врача, который не докладывает о пулевых ранениях или о других ранах. У вас есть возражения?
Наступило долгое молчание, потом Хэл Рэндольф кивнул головой. Он знал, что я приду. У меня тоже накопились вопросы.
Я вышел, спустился на улицу и через некоторое время нашел такси. Дал водителю адрес Рондины и повалился на подушки.
3
Когда я ее увижу и в тысячный раз, это ничего не изменит. Каждая встреча с женщиной, которую я так люблю, оставляет меня в полном изумлении: и не из-за ее лица классической красоты, обрамленного пышными волосами цвета красного дерева, не из-за ее тела со столь совершенными линиями, что не верилось глазам; просто потому, что она была здесь, рядом!
Для меня в течение двадцати лет она была мертва. Да, прошло уже двадцать лет! В те времена она пыталась меня убить и за это была убита сама. Но я нашел ее снова, свою Рондину. На самом деле здесь нет никакой тайны. Первая Рондина, бывшая на службе у фашистов, была старшей из сестер. Для семьи она давно не существовала. Ее забыли и вспоминали только по необходимости. Я же забыть не мог, в течение двадцати лет я снова хотел ее убить и вдруг нашел ее… ее младшую сестру, чрезвычайно похожую на старшую. Это снова была Рондина. Это имя, имя старшей сестры, я дал младшей, Эдит, и она отнеслась к нему со всей присущей ей серьезностью.
Она встала в полуоткрытой двери, преграждая мне путь, пока я не бросил:
— Добрый день, Рондина!
Тогда она улыбнулась и распахнула дверь, но не успел я переступить порог, как она заметила во мне что-то неестественное. Ее улыбка исчезла, уступив место выражению испуга:
— Тайгер!.. Опять?.. — прошептала она.
Я знал, что улыбка придает мне вид идиота, но ничего лучшего не придумал.
— Нечто вроде неудачного виража, и оказываешься лежащим среди ромашек, куколка…
Она сделала усилие, поняла, и ее губы, прежде такие мягкие, сжались.
— Скверно?
Она взяла меня за руку, провела в гостиную и почти толкнула на кушетку.
— Не беспокойся, девочка… Я выживу. Ты помнишь доктора Киркленда?
— Того самого?
Я кивнул:
— Да. Позови его.
Не задавая больше вопросов, она взяла телефонный справочник, перелистала его и назвала номер. Короткий разговор. Повесив трубку, направилась к бару. В три часа утра (довольно непривычное время для женщины) она манипулировала бутылками, чтобы приготовить мне виски. Когда она принесла стакан, я проглотил довольно солидную порцию, потом откинулся на подушки и закрыл глаза.