Разбудило Бориса Клавдиевича что-то необычное. Вначале он подумал, что кто-то из машинной команды — судно лежало в дрейфе, и дизели не работали, — увлекшись ловлей кальмаров, разорался на палубе. Но за открытым иллюминатором чувствовалась лишь вялая, с редкими всхлипами дремота сонного океана. Легкий ветерок, два часа тому назад пошевеливавший занавески, изменил, видимо, направление и зашел с другого борта. В каюте стало душно. Привычно постукивал давно забывший смазку вентилятор. С досадой Борис Клавдиевич взглянул на часы: до вахты можно было еще поспать, а он вот проснулся, и тут вдруг слабо донеслось беспорядочно-надрывное пиликанье гармошки.
Он поднялся и подошел к иллюминатору, осторожно просунул голову и прислушался. Играли на корме. Внизу, на палубе, моторист лениво дергал кальмаров. «Значит, кальмар еще есть, — отметил Борис Клавдиевич. — Авось кашалоты и не уйдут от своей кормежки. Побили их за день крепко». Он хотел окликнуть моториста и спросить: кто это там развеселился, но спохватился, что разбудит гарпунера, и решил сам спуститься.
Одна рука у моториста, словно шатун, механически ходила вверх-вниз, вверх-вниз… Это он потягивал леску и отпускал, снова потягивал и отпускал, а на конце лески, где-то там, в глубине, был фосфоресцирующий шарик, опоясанный обоймой острых крючков. Другой рукой он опирался на фальшборт, терпеливый взгляд рыбака был направлен в зеленовато-серую воду у борта; на этой ряби китобоец легонько покачивался. Порой рука-шатун как бы спотыкалась, и он быстро-быстро выбирал леску обеими руками, а на конце ее, топорщась хвостом и крутясь, как пропеллер, появлялся, брызгая окрест чернильной жидкостью и ежесекундно меняясь каким-то переливчатым цветом, красавец кальмар. Он теребил щупальцами леску и прыгал по палубе, молочно-розово-фиолетово сверкая, а его собратья по-прежнему мощными толчками выходили из глубины и то и дело мелькали вдоль борта, привлеченные светом прожектора.
— Боцман это, Клавдич, — хмуро ответил моторист и как-то озлобленно потащил попавшегося кальмара. — Жена от него ушла.
— Как?!
— «Маркони» в полночь депешу принес… Я как раз на вахту заступал, — все так же глядя за фальшборт, без особой охоты разговаривать, пояснил он и, будто спохватившись, вновь ожесточенно замахал рукой.