Нужно просто уснуть, оставив вопросы на потом.
Вэл устало вздохнула, чувствуя, как сон забирает ее в свои объятия.
— Кто это был? — угрюмо спросил Никс.
Кровать прогнулась под его весом. Она вздохнула и, не открывая глаз, сонно произнесла:
— Друг.
— Откуда он? — осторожно спросил мальчишка. — У него такой странный говор. Ты тоже иногда так говоришь.
— Из-за гор, — честно ответила Вэл, не в силах придумывать никому не нужную ложь.
Никс промолчал, не удивившись ее словам. Будто бы не было ничего необычного в том, что за Гиблой топью жили люди.
Возможно, не люди.
Вэл внутренне усмехнулась. Вот мальчишка бы изумился, узнай всю правду.
Когда-нибудь она расскажет ему обо всем. Обязательно. Но лишь когда боль утихнет, превратившись в полузабытое воспоминание.
Почувствовав неясное движение, она медленно открыла глаза и недоуменно моргнула, разглядывая перевернутое лицо в обрамлении пшеничных волос.
Никс стоял на четвереньках, склонившись над ней и смотря пронзительными, невероятно взрослыми глазами в ее лицо.
Его губы, чуть приоткрытые, были прямо перед взглядом Вэл. Пальцы нежно, но уверенно отвели упавшую на лоб каштановую прядь.
— Ты слишком красивая, — тихо сказал Никс, невесомо касаясь губами подбородка Вэл, — слишком.
— Эй, прекращай… — слабо запротестовала Вэл, но мальчишка лишь наклонился ниже, целуя ее в губы.
Вэл замерла, ошеломленная происходящим, чтобы суметь правильно разобраться в своих ощущениях и желаниях. Горячее и теплое чувство, давно забытое, вдруг проснулось в ее груди, распускаясь внутри огненным цветком. И одновременно холодный, отрезвляющий протест волной поднялся в том разумном, что еще оставалось в молниеносно потерявшей рассудок голове.
— Не надо… — неуверенно возразила Вэл, но ее слова растворились в нежном поцелуе. Горячий язык мальчишки проник внутрь, мягко лаская, заигрывая и дразня.
Пальцы сжались на плече Никса сильно, наверняка до боли. Вэл оттолкнула его, вкладывая в движение руки силу. Чертыхнулась, почти скалясь, и вскинула ладонь, поспешно вытирая губы.
— Не смей! — Она, тяжело дыша от охватившей ее злости, отодвинулась и села на кровати, разглядывая замершего перед ней Никса. Легкий румянец окрасил его бледное лицо, светлая челка рассыпалась по вспотевшему лбу.
— Это потому, что мне мало лет? — Никс поежился и поднял на Вэл глубокие серые глаза. — Через пару недель мне пятнадцать.
— Нет, потому что я не хочу! — зло сказала Вэл, глубоко дыша.
Мало лет? Демон побери, ему почти пятнадцать. А через год все шестнадцать. В этом возрасте многие уличные мальчишки пробовали такие вещи, о которых и думать порой было стыдно.