Вернулись они поздно, уставшие, с лихвой прикрывая свое отсутствие двумя пойманными в силки кроликами.
Вид Зеффа, лицо которого было мрачнее тучи, и звенящее молчание, повисшее над лагерем, подсказали Вэл очевидное: Кара был не готов сменить гнев на милость.
А потом настало время собирать лагерь.
Кену, симпатизировавший погруженному в собственное молчание Никсу, любезно взял его на свою лошадь. Кара, проследивший мрачным взглядом, как мальчишка принимает руку дозорного, небрежно бросил Вэл:
— Пойдешь пешком.
Она опустила голову, ухмыляясь в ворот плаща. Иного и не ожидала.
Идти пешком, подстраиваясь под неспешный ход лошадей, было тяжело, а когда хлынул дождь, и просто невыносимо.
Вэл, промокшая насквозь, погрузилась в тупое холодное оцепенение. Она шла, уставившись себе под ноги, ступая по мокрой прелой листве, ковром покрывающей лесную тропу. Черные узкие штаны неприятно прилипли к ногам, ощущаясь как вторая кожа.
Молодой дозорный, первые дни не спускавший с нее любопытствующего, но явно недоброжелательного взгляда, ударил свою чалую худую кобылку по бокам, прибавляя ей ходу. Лошадь всхрапнула, дернулась вперед, быстро перебирая высокими ногами.
В этот раз Вэл не повезло — увернуться она не успела. Лошадь ударила ее грудью в спину, откидывая в сторону. Она охнула, падая на четвереньки. Боль раскаленной иглой пронзила поясницу.
Вэл поморщилась, задерживая дыхание, тщательно скрывая гримасу боли на лице.
— Тень! — Послышались быстрые шаги, и Никс положил руки на ее плечи. — Ты как?
— Нормально, — сквозь медленно утихающую боль проговорила она, — возвращайся к Кену.
Никс промолчал, упрямо оставаясь рядом. Вэл вдруг разозлилась, ощущая, как кровь приливает к щекам.
— Иди уже! — прикрикнула она, рывком сбрасывая руку парнишки с плеча. — Хватит!
Никс оторопело отшатнулся в сторону, встречая горевший пламенем взгляд.
— Иди! Чего пристал? — Вэл поднялась, выпрямляя горевшую болью спину.
Никс закусил губу и неуверенно отвернулся от нее, медленными шагами возвращаясь к Кену. Лицо того было полно сочувствия, от которого Вэл стало противно.
Жалеет ее, как же. Не нужна была ей его жалость. Ни его, ни чья-либо еще.
Взгляд девушки переметнулся на молодого дозорного, чья лошадь ее ударила. Тот, остановив свою кобылу в отдалении, насмешливо поглядывал, не скрывая жесткой улыбки.
Вэл приподняла подбородок, долгим взглядом смотря на всадника.
«Меня не сломать, — хотелось сказать ей, — уж точно не тебе».
И пусть дозорный узнал ее — Вторую Раза, предавшую своего Первого, — это не значило, что Вэл боялась. Отнюдь.