Но сам Голубчик чувствовал себя неважно. Бессонные, напряженные ночи вконец подорвали его здоровье, расстроили нервы.
Он желтел, часто ворчал себе под нос, но при посторонних старался держаться бодро и никому не жаловался ни на свои боли в печени, ни на страшную слабость и частые головокружения, только всё чаще и чаще, оставаясь один, ложился на диван в штурманской рубке.
Он попрежнему придирался к мелочам и требовал от своих помощников строгого выполнения установленных им порядков.
Он оставался таким же грозным Голубчиком, каким его знали в течение многих лет. Только глаза, совсем еще недавно молодые и блестящие, потускнели. Чувствовалась в них старческая усталость.
Всё же в один из жарких августовских дней 1942 года у острова Продолговатый «Свирицу» неожиданно атаковали фашистские самолеты. В этом месте их не ждали. Наверное, у противника появилась новая база.
Петр Петрович выбежал из своей каюты, когда уже выла сирена воздушной тревоги, ревели моторы пикирующих самолетов и рвались бомбы, поднимая совсем рядом с судном высокие столбы вспененной воды.
Он еще не успел оценить обстановку, как что-то острое, причиняя нестерпимую боль, толкнуло его в грудь, и капитан потерял сознание.
Зазубренный осколок вошел в худенькое тело Голубчика и остался там, разорвав правое легкое. Петр Петрович потерял много крови, но всё же пришел в себя.
Капитан лежал на носилках тут же, на мостике. Врач, увидев, что Мальцев открыл глаза, склонился над ним:
— Ничего, Петр Петрович, всё обойдется. Сейчас отнесем вас в каюту, там сделаем… — доктор произнес какое-то латинское слово, — а там вы будете совсем молодцом. Только всё же придется вам оставить судно…
Петр Петрович приподнялся на локте, выплюнул сгусток крови и прохрипел, зло смотря на доктора:
— Во-первых командую теплоходом я, и я еще жив. Во-вторых, отсюда меня не трогайте. Старпома ко мне.
— Но… Петр Петрович. Кормовая часть горит. Вы же знаете — там горючее, плохо поддающееся тушению. И затем, вам необходим полный покой.
— Выполняйте. Старпома…
Прибежавшему черному от сажи и дыма старпому капитан дал указания:
— Развернитесь бортом к ветру. Ни о каком оставлении судна не думайте и не давайте думать людям. Раз машина в исправности, нет пробоин, — пойдем дальше. Я буду на мостике с третьим помощником. Идите.
— Есть идти. Всё ясно.
Доктор догнал убегавшего старпома:
— Федор Алексеевич, старик долго не протянет. Ранение очень опасное.
Старпом ничего не ответил и побежал на корму, откуда поднималась густая черная туча дыма.
…На мостике — третий помощник и Мальцев, укрытый несколькими одеялами. В штурманской рубке — доктор, с бинтами и медикаментами, кипятит шприц.