– И долго будем так лежать? – осведомился Мессер. – Она, может, час тут простоит! Гляди, дождёмся, стемнеет!
– Сколько надо – столько и будем. – буркнул Чекист. – Стемнеет – вернёмся в церковь, переночуем, а с утра двинем снова.
Действительно, ночью по Лесу не ходили даже егеря. И дело не в хищниках, выходящих с темнотой на охоту – непроницаемые кроны, под которыми и в солнечный-то день царил сумрак, не пропускали ни единого лучика света, и порой непросто было разглядеть даже пальцы на руке.
Мессер сплюнул.
– Облезем ждать… А то, давай, старшой, я звонок завяжу[9]? Чисто сработаю, она и тявкнуть не успеет!
– А если успеет?
– Да она, может, ваще лаять не умеет! Вон, сколько уже стоит – и хоть бы звук издала!
– Верно! – пискнул Хорёк. – Наши говорили: чукабры не лают, не скулят, не визжат даже. Только воняют.
Чекист помолчал, прикидывая.
– Ладно. Ждём ещё пять минут, потом работаешь. Мехвод, слышишь меня?
– Яволь, герр официэр!
– Пошуткуй ещё тут… Твой сектор – правый, наблюдаешь. И за Хорьком поглядывай, чтоб не накосячил с перепугу!
– Чукабра, значит? – Мессер, осклабившись, вытянул из-за голенища финку, попробовал пальцем остриё. – Ща, в натуре, глянем, что там за «чукабра»…
* * *
– «Сработаю-сработаю»!.. – Командир «партизан» не сдерживал праведный гнев. – Трепло ты, Мессер, а не боец! Дешёвка!
Он в мельчайших деталях представил, как кулак с размаху впечатывается в чернявую физиономию; как брызжет из-под костяшек юшка, как цыганистый недоумок хватается за разбитую рожу и скулит, моля о пощаде.
Увы, эта сладостная картина существовала лишь в его воображении. В реальности же наказание откладывалось на неопределённый срок – по случаю тонкого, но прочного ремешка, стянувшего за спиной запястья.
«..может, с ноги?..»
– Ну и как, сработал, сявка приблатнённая? К стенке бы тебя, как вражеского пособника…
– За кадык берёшь, начальник? Я подписался, что барбоска не тявкнет – она и не тявкнула!
– Ага, не тявкнула! Зато гестаповца этого привела, с кодлой!
Чекист лютовал зря. Надо отдать Мессеру должное – «чукабра» действительно не издала ни звука. Он ловко, не шелохнув ни травинки, подполз к ней на пять шагов, приподнялся и коротко взмахнул рукой. Бритвенно-острая финка вошла туда, куда он и целил – под левую лопатку жертвы. Но та словно ничего не заметила – даже не взглянув в сторону неудачливого убийцы, повернулась и деловито потрусила к маячащему среди великанских клёнов зданию усадьбы.
Такого поворота не ожидал никто. Не веря своим глазам, «партизаны» смотрели вслед гнусному созданию, медленно – слишком медленно! – осознавая: что-то пошло не так.