– Порядок, командир! Темно, как под хвостом у шипомордника!
Мехвод выполнял роль наблюдателя; остальные бойцы дисциплинированно прятались в лопухах на задах председателева огорода. Ждали, когда в окнах крайних изб погаснут огоньки.
– Слышь, Обрез, что там этот?..
– Дышит.
– Пора. Давай его…
Шорох, приглушённое, испуганное бормотанье, звук оплеухи – и «перебежчик», согнувшись, посеменил по грядкам, к дому. Тявкнула бдительная собачонка, Хорёк замахал руками – «тихо, Найда, свои…» – и швырнул что-то, метя на звук. Звякнула цепочка, мелькнул на фоне тёмной стены белый, загнутый колечком хвост. До бойцов донеслось жизнерадостное чавканье.
– …семь… шесть… пять… – считал Мехвод.
На счёт «три» чавканье сменилось жалобным скулежом.
– Подействовало! – прошипел наблюдатель. – Хорошие порошки «трубецкие» бодяжат, крепкие.
Отправляясь на задание, «партизаны» запаслись кой-какими полезными снадобьями – лекарствами, стимуляторами, и ещё кое- чем, не столь безобидным. Самые лучшие (и дорогое) средствачелноки доставляли на рынок Речвокзала из усадьбы Трубецкое – и если бы не аванс, выданный Кубиком-Рубиком, Яцек, отрядный казначей, нипочём не одобрил бы такое мотовство.
Как выяснилось – не прогадали.
– Собаку-то не жаль? – недовольно буркнул Чекист. Он испытывал слабость к четвероногим друзьям человека.
– А как иначе к дому подойти? Она ж весь посёлок на ноги поднимет!
– Ладно. Форвертс, бойцы! Обрез, пригляди за Хорьком!
Сапёр и Мехвод обежали дом с разных сторон, осмотрели двор…
– Чисто, командир!
… и сноровисто заняли позиции по сторонам от ворот. Мало ли кто из соседей вздумает пройтись по ночной прохладе?
Тишина. Мохнатые собратья покойной пустолайки проспали незваных гостей.
«…расслабились «коммунары», широко живут, без опаски…»
Прижимаясь к стене, Чекист добрался до крыльца и нырнул в тень. Мессер пристроился рядом – страховал командира с карабином наизготовку.
Яцек поднялся по скрипучим ступеням, толкая Хорька перед собой. Ствол обреза упирался «перебежчику» в затылок.
– Давай!
Хорёк нерешительно поскрёбся в дверь. Тишина.
– Не слышат…. – пожаловался он – Должно, спят крепко.
– Курва мать, сам сейчас уснёшь мёртвым сном… – прошипел поляк – Стучи, холера ясна!
– Так он…это…. рассердиться! Не одобряет, когда будят посреди ночи…
– Стучи, пся крев, кому велено! – ствол ввинтился в основание черепа так, что едва не пробуровил его без всякого выстрела. «Перебежчик» принялся колотить по доскам с энтузиазмом циркового зайца-барабанщика.
– Кого ещё нелёгкая принесла?
Услыхав рык председателя, Хорёк обмер, и Яцеку пришлось легонько поддать ему локтем промеж лопаток.