— Твой тюфяк под койкой. Забирай и не морочь нам голову.
Теплый прием. Сердечный.
— Я буду спать на полу?
— Ты умеешь считать? Сколько здесь коек? Две, так? А нас теперь трое. Так что да, ты будешь спать на полу…
Эта здесь главная. Лучше не возражать. Корпоративный регламент пересмотрим позже. У Марианны в руках полотенце, мыло, зубная щетка. Негусто.
— Вон ящик для твоих вещей, — добавляет царица Савская.
Марианна с ужасом открывает для себя свой новый мир. Туалет и раковина даже не в отдельном помещении. Низенькая перегородка, две створки, как в салуне, отделяют их от остальной камеры. Практично, для соблюдения приличий! Ящиков девять, все заняты. Все, кроме одного. Их, должно быть, предупредили обо мне. Мило с их стороны, что хоть один оставили! Но и об этом можно завтра поговорить. Впрочем, мне особо нечего туда класть. Они обе курят, какое счастье…
— Меня зовут Марианна.
— Насира.
— Самия.
— Можно мне сигаретку? У меня нет, а я…
— Размечталась! За них такую цену платишь!
— Я возмещу, когда…
— Когда выиграешь в лотерею?
У этих как раз чувство юмора на месте. С ними обеими можно будет столковаться.
Арабка, вздохнув, развалилась на койке, нижней.
— Ладно, держи. Но это в первый и в последний раз, о’кей?
Кивнув, Марианна закуривает. Смакует каждую затяжку. Три недели в больнице, без сигарет. Настоящий ад… Идет к умывальнику, споласкивает лицо холодной водой. Так или иначе, горячей нет. Потом кладет свой тюфяк у стены, под окном.
— Почему тебя тащили вчетвером? — вдруг спрашивает старшая по камере.
— Я их вывела из себя… Та начальница, Симье, хотела засунуть мне палец в задницу.
Вторая, молчаливая, фыркнула.
— И я ей разбила нос…
Восточная принцесса с интересом оглядывает Марианну. Вторая сидит разинув рот.
— Плохо начинаешь! — усмехнулась Насира. — Сразу попадешь в кондей.
— Куда?
— Проехали, до тебя быстро дойдет.
Остаток дня Марианна сидит на тюфяке, в ушах звенит от телика. Можно слушать, но не смотреть. Соседки по лофту объяснили: за просмотр полагается плата. Марианна глядит на дверь с бесстрастным лицом, окопавшись в своем мире, где никто ее не достанет. Пестуя свою боль, свои раны. И приходит ночь. Исподтишка, внезапно. Первая ночь в тюрьме. Первая из длинного ряда. Но этого она еще не знает. Они ведь поймут, что то был несчастный случай, что она не хотела никого убивать.
Через несколько месяцев она выйдет отсюда. Обязательно. Телевизор наконец умолкает, его сменяет храп, какой-то нечеловечески громкий. Тем лучше, никто не услышит, как она ревет.