Как он может говорить с ней в таком развязном тоне? Как ни в чем не бывало, как будто ничего не произошло.
Она схватила первое, что попалось под левую руку.
Пластмассовая мыльница полетела Фрэнку в лицо. Он успел перехватить снаряд.
— В какие игры ты играешь? — спросил он в бешенстве.
— Сказано тебе: выйди! — заорала она. — Черт, видеть не могу твою рожу!
Он схватил ее за руки, оторвал от точки опоры.
— Быстро успокоилась! Иначе и я потеряю терпение… — пригрозил он.
— Задашь мне трепку, да? Валяй, не стесняйся, вонючий коп!
Ей удалось вырваться, но она свалилась, не сделав и двух шагов. Упала тяжело. Лежа на полу, несколько оглушенная, прижимая руку к ране. Фрэнк не спешил ее поднимать.
— О’кей, справляйся сама, раз уж я последняя мразь!
Он вышел, хлопнув дверью. Совсем чокнутая эта девка!
Марианна схватилась за борт ванны. Проблема была в том, что она не могла напрягать брюшную полость. И в том, что все по-прежнему кружилось перед глазами. Будто налетел торнадо. Она сомкнула веки. Но кружение не прекращалось. В ушах жужжало, будто в черепе поселился пчелиный рой. Подступала тошнота.
Пытаясь с ней совладать, Марианна стояла на коленях, вцепившись в бортик ванны, как в спасательный круг. Складывалось впечатление, будто и душу ее всосало в этот вихрь. Она почувствовала чью-то руку на своем плече. Он вернулся. Присел рядом с ней на корточки:
— Успокоилась? Может, все-таки примешь от меня помощь?
Она уже не могла излить бешенство, терзавшее ее изнутри. Смотрела на него со всей яростью, на какую была способна. Но не сопротивлялась.
Он поставил ее в ванну, задернул шторку. Марианна сняла одежду, выбросила наружу. Быстро приняла душ. Смыть свои преступления, свою печаль. Но для этого нужно было остаток жизни провести под струей кипятка.
Фрэнк передал ей полотенце, помог вылезти из ванны. Движения немного резкие. Обижен или разочарован. Не важно. Марианна всего лишь принимала его поддержку скрепя сердце. Она вернулась под простыни, надела трусики и рубашку. Бросила на паркет мокрое полотенце.
— Так лучше? — спросил Фрэнк несколько суховатым тоном. — Хочешь есть?
— Нет.
— Все равно нужно что-то проглотить… Ты так давно ничего не ела…
— Тебе-то что?
Он стиснул зубы:
— Пойду поищу чего-нибудь.
— Делай как знаешь… Мне все равно.
Он ушел, и Марианна закрыла глаза.
Она так жалела, что вышла из забытья. Снова претерпеть все это… Она вгляделась в зеленые кристаллы на часах. Все, что ей осталось от Даниэля. Она снова заплакала. Ни за что не сможет она с этим жить. С этой погибшей любовью, с угрызениями на всю жизнь. С этой пустотой. Неизмеримой пустотой внутри. Она прижала к груди будильник. Упрекала себя за то, что случилось. В общем-то, упрекала весь мир.