Ломка, всегда дремавшая где-то в глубинах мозга, потихоньку зашевелилась. Потянулась, зевнула и разорвала свой гнусный кокон.
Желудок возмутился. Неистовый спазм заставил извергнуть кофе, буквально вывернул наизнанку. Кажется, она достигла дна. Ниже упасть уже невозможно. Марианна встала, у крана прополоскала рот. Жадными глотками стала пить холодную воду с привкусом хлорки. Потом набрала туалетной бумаги и протерла пол. И без того здесь достаточно грязно. Все эти действия она выполняла как робот. Медленно, автоматически. В ней вызревало что-то скверное, мучительное. Огромное. Какой-то ком вроде чудовищного нарыва. Там, прямо под легкими.
Она съежилась у самого входа, под металлической решеткой. Пустые глаза, источенные тьмой. Это причиняло все больше и больше боли. Это сдвигало органы с места, толкало их, сплющивало. Это уже почти не давало дышать.
Уже опускалась ночь, когда в коридоре послышались шаги. Марианна не пошевелилась, так и сидела, прижавшись к решетке. Окоченевшая, прижав колени к груди. Босыми ногами в грязный пол. Она чувствовала, как проходят часы, видела, что умирает. Ком вырос, заполнил почти все тело. Скрипнула дверь, свет ослепил ее. Это Даниэль, он ее спасет. Он открыл решетку, встал перед ней. Он ей показался еще выше, чем обычно.
— Сейчас отведу тебя наверх, в камеру, там ты сможешь поесть.
Она не пошевелилась, Даниэль вздохнул. Лучше проявить осторожность. Вдруг это хитрость? Дождется, пока он склонится, и схватит за горло. Применит один из смертельных захватов, секрет которых известен ей.
— Марианна! Вставай!
Она снова стиснула руками живот. Ком вот-вот лопнет, кишки разлетятся по стенам. Даниэль слегка пнул ее по ноге, посмотреть на реакцию. Разбудить. Ближе подойти не решался. Марианна подняла на него взгляд, который приковал его к месту. Как будто перед ней возникло видение Страшного суда. Потом она вся задрожала, с ног до головы. Не притворялась. Даниэль согнулся над ней:
— Марианна? Что с тобой?
— Не знаю…
Струйка крови вытекла изо рта, как только она заговорила. Он подумал о внутреннем кровотечении. Но сохранял спокойствие. На миг представил ее мертвой. Это даже принесло какое-то облегчение.
— Попытайся встать, — сказал он, беря ее за руки.
Такое впечатление, будто он схватился за две ледышки. Осторожно потянул, поднял ее с пола.
— Как ты себя чувствуешь?
— Больно вот здесь, — сказала она, прижимая руки к животу. — Кажется, я умираю… Будто вся распухаю изнутри.
— Пойдем в соседнюю камеру, там можно прилечь.
Он провел ее в соседний карцер, осторожно уложил на тюфяк. Задрал свитер: синяки повсюду, кроме того места, где, по ее словам, болело больше всего; это его немного успокоило. Он положил туда ладонь, Марианна дернулась. Она часто дышала, будто только что пробежала марафон.