Ее помертвевшие губы дрожали.
— Замерзла? Я принес тебе другой свитер, можешь переодеться.
— Мой совсем пропал! Весь в крови! Уже не отстирать… У меня больше нет шмоток… У меня ничего нет…
— Ты из-за этого переживаешь? — удивился он. — Я найду тебе другой свитер, такого же цвета…
— Ты врешь! Ты говоришь это, чтобы я поднялась в камеру!
— Разве я когда-нибудь врал тебе, Марианна? Достану я другой свитер. Нужно время, чтобы найти такой же, только и всего.
— У меня уже нет времени…
Она умолкла, судорожно вздохнула. Ее глаза, широко открытые, были устремлены в пустоту.
— У тебя ломка, да?
— Не думаю… Кажется, меня вот-вот разорвет… Не могу дышать… Не хочу подниматься наверх! Хочу остаться здесь!
Даниэль вдруг успокоился. Ведь хватает же у нее сил упрямиться. Губы она себе искусала, отсюда и кровь. Никакое не внутреннее кровотечение. Скорей колоссальный приступ тоски. Значит, нужно ее сломать. Вывести из себя, ему не привыкать к этому.
— Все, хватит спорить! Переодевайся и пошли наверх! Там Жюстина уже заждалась тебя!
Марианна задрожала еще пуще. Даниэль насильно усадил ее, она вскрикнула.
— Хватит хныкать!
— Оставь меня в покое! Я хочу умереть здесь!
— Умереть? Увы, не сегодня вечером. Сначала Жюстина хочет с тобой поговорить. Она так разозлилась, слов нет!
Даниэль швырнул ей свитер в лицо, она приняла это как пощечину.
— Ну что? Подходит? — заорал начальник.
Марианна запуталась в рукавах.
— Ты что, уже и одеться сама не можешь?!
Она взглянула на него растерянно, он ответил насмешливой улыбкой. Грубо сорвал ее с койки, потащил к выходу. Она вцепилась в решетку.
— Не хочу туда идти!
Даниэль схватил ее за руку, но она держалась крепко.
— Хватит меня доставать! Будто мне делать больше нечего! Шевели ногами, маленькая грязная зэчка!
Марианна, не отрывая рук от решетки, зарыдала в голос и соскользнула на пол. От этих конвульсивных рыданий все тело ее сотрясалось, будто под ударами тока.
Даниэль закрыл решетку, присел рядом. Он никогда еще не видел ее в таком состоянии. Внутреннее кровотечение, почти что так: истечение слез, криков, страдания, слишком долго сдерживаемого. И все-таки последним усилием она пыталась обуздать прилив, воздвигнуть плотину перед потоком. Даниэль привлек ее к себе: такое впечатление, будто в его объятиях стальная пластина.
— Дай себе волю, — прошептал он. — Пускай все выльется…
Марианна положила голову ему на грудь, туда, где начинается шея, руки закинула ему на плечи. И ее наконец прорвало. Настоящий потоп слез… Пусть его пуловер промокнет, это ничего. Зато расплавится сталь. Даниэль провел рукой по ее непокорным волосам. Даже поцеловал в лоб. Так он утешал свою дочь. Вот только Марианна не была ему дочерью. Пробуждала в нем совсем другие чувства. Немного опасные. Но эти движения, эти ласки, казалось, умиротворяли ее, и он повторял их. Снова и снова.