Первый день моей вынужденной ссылки начинался великолепно. Освежающий душ привёл моё тельце в тонус, а желудок заурчал, благодаря чуткому нюху заподозрив, что бабуля приготовила что-то потрясающе вкусное. Она у меня вообще золото и я её очень люблю, правда, вот в гости не появлялся уже лет шесть. Всё дело в том, что бабуля категорически отказалась переезжать в город. Сколько бы мама её ни уговаривала, всегда отвечала одинаково: «У вас шумно и суетно. И что я делать-то буду? В квартире сидеть и ворон считать?» Она у меня на редкость деятельная особа. Всю жизнь проработала учительницей биологии в местной школе, а перед пенсией даже директором побыла. Её в деревне все любят и уважают, даже величают не баба Аня, а строго Анна Алексеевна. А вот мама моя сбежала в город, выучилась, встретила моего папеньку и осталась жить там. Хотя и до него, насколько я знаю, возвращаться в родные пенаты не собиралась. Она у меня тоже талантище. Это ведь надо, чтобы обычная деревенская девчонка, пусть и окончившая школу с золотой медалью, а институт с красным дипломом, умудрилась охмурить еврейского юношу из очень состоятельной семьи. Моя вторая бабушка, Софья Серафимовна, по словам папы, поначалу громко сетовала и причитала, что её сынок не нашёл себе приличную еврейскую девушку, но мама сделала всё, чтобы свекровь изменила своё мнение. Она не была бы сама собой, если бы не смогла этого сделать.
Для начала мама освоила кошерную кухню и выучила идиш, причём в рекордные сроки. Свекровь впечатлилась, и дальше всё пошло как по маслу. Мама завоёвывала к себе любовь и уважение шаг за шагом, в конечном итоге, через пару лет, убедив Софью Серафимовну, что лучшего выбора её сын сделать не мог. Она даже не стала спорить и вмешиваться, когда мне пришло время делать обрезание. В общем, на данный момент еврейская бабушка обожает невестку и обоих внуков. Всё детство Софья Серафимовна кормила меня, а теперь младшего братца, блюдами кошерной кухни, а мамуля, приезжая со мной в гости к другой бабушке, позволяла мне кушать всё, что хотелось. Вот так я и рос, впитывая всё самое лучшее с двух сторон своей семьи. От папы у меня трезвый ум, расчётливость и страсть к зарабатыванию денег, а от мамы страстность, жажда приключений и развитая интуиция. И эмоциональности мне, как водится от таких родителей, отсыпали вдвойне. Когда они ссорятся или мирятся… Это − песня. Бери попкорн, садись и наслаждайся.
Лет до десяти, пока Пётр Гольдштейн ударными темпами строил финансовую империю, мы с мамой часто приезжали к бабушке, а потом наш папа решил, что семье известного банкира отдыхать в деревне не престижно и мы стали постоянными гостями на известных курортах. Я, конечно, ничуть не жалуюсь. Не всем моим сверстникам так повезло, как мне изъездить почти все известные туристические маршруты и не только, ещё до восемнадцати лет. Причём первым классом, а не автостопом. Папе нравилось бывать на Лазурном побережье, посещать Ниццу и Канны, так что я насмотрелся на богатых и знаменитых. Маме нравились острова, так что мы часто летали на всякие Сейшелы-Мальдивы-Карибы, а зимой посещали Европу. Заграница для меня перестала быть экзотикой, а стала привычным местом отдыха.