— Уверен, что вы влюблены в нее, — продолжал между тем он, — и не старайтесь доказать мне обратное. Миллионы мужчин подвержены чарам невинных женщин, и я, будучи цивилизованным человеком, вынужден мириться с подобным положением дел. Секс для меня не является побудительным мотивом, мистер Кэмбер. Я полагаю, помимо женщин жизнь предлагает массу других интересных вещей. Я понимаю Ленни. Она понимает меня. Каждый из нас позволяет другому делать все, что ему требуется. Если бы вы поднялись на третий этаж, ну, скажем, через час, вы нашли бы Ленни лежащей на роскошной постели императрицы Жозефины. Заверяю вас, что я стою выше ревности, мистер Кэмбер. Но с этим, вероятно, можно повременить. Я всегда испытываю трудности, разговаривая с американцами. Их мораль мне не вполне понятна. У нас она значительно проще. Говоря о гостеприимстве, я понимаю его в полном значении этого слова. Гость для меня — особа священная. А теперь поговорим о ключе, мистер Кэмбер.
— Да, — медленно ответил я, — я тоже хотел бы поговорить о ключе.
— Он, конечно, у вас?
— Да, у меня.
— Здесь? С вами? — Он не мог скрыть нетерпения.
— Нет. Не здесь, не со мной.
— Умно. Внешность обманчива, мистер Кэмбер. Они приняли вас за простачка. Я лучше разбираюсь в людях. О ключе мы ещё поговорим, а сейчас я задам вопрос, ответ на который мне уже известен, но я хотел бы подтверждения от вас. Вы убили Шлакмана?
— Старика в подземке?
— Да, старика в подземке.
— Нет! — воскликнул я. — Конечно, нет! Чего ради я стал бы убивать его? Я видел его впервые в жизни.
— Впервые?
— Да, впервые. Он был болен или производил впечатление больного. Он обратился ко мне за помощью. Повис на мне. Потом, наверное, увидел что-то ужасное, оторвался от меня и упал на рельсы.
— Он увидел Энди. — Монтец улыбнулся.
— Что?
— Конечно, вы не убивали его, мистер Кэмбер. Я сказал, что задам вам вопрос, ответ на который мне уже известен. Согласен, это было страшное зрелище, беднягу Шлакмана искромсало, как в мясорубке.
— Я не задерживался, чтобы разглядывать детали.
— Естественно, — негромко произнес Монтец, продолжая улыбаться. — Если бы вы задержались, никто в той суматохе не смог бы точно сказать, что вы там делали, а что нет. Вам было бы трудно доказать, что вы не убивали его. Кстати, вы не спрашивали себя, нет ли доли вашей вины в смерти старика Шлакмана? Ведь он отдал вам ключ.
Я отрицательно покачал головой:
— Моей вины нет. Он упал сам.
— Конечно. И между прочим, вполне объяснимо, что Шлакман обратился за помощью к незнакомому человеку. У старых людей так мало возможностей. Какое впечатление произвел на вас Шлакман, мистер Кэмбер? Что за человек он был, по вашему мнению?