Заглянув мне через плечо, Энди широко ухмыльнулся:
— Как чувствует себя человек, которого разыскивает полиция, Джонни?
— Меня не разыскивают.
— Тебя, Джонни, ещё не вычислили, но ты в розыске. Не забывай об этом.
Я посмотрел в окно — мы ехали по набережной и вскоре свернули на пандус моста Джорджа Вашингтона. Мне было холодно и тоскливо, и мысли о тысяче десятидолларовых купюр больше не приходили в голову.
Миновав мост, машина помчалась в направлении Джерси. Я оставался наедине со своими мыслями, доставлявшими мне мало радости. Спиртное, которое мне пришлось проглотить, давало о себе знать. Хотя хмельной дурман ещё не полностью выветрился, появилась странная ясность мысли, которая приходит на смену оптимистическим иллюзиям, самоуверенности и веселому возбуждению, охватывающим человека после нескольких рюмок. Я никогда не отличался выносливостью в отношении алкоголя, а в течение последних двух часов помимо сухого мартини влил в себя примерно восемь унций белого вина и несколько унций бархатисто-нежного динамита под названием стрега. Такое обилие спиртного сломало бы и более стойкого выпивоху.
Сегодня меня назвали простаком, и в этом несомненно была логика. Вынужденный принимать решение за решением, я неизменно выбирал худший вариант. Я впал в панику после нескольких угроз, позволил вскружить себе голову хорошенькой мордашке, на которую реагировал с проницательностью и мудростью четырнадцатилетнего подростка, и, наконец, допустил, чтобы меня до одури напоил безобразный толстяк, купивший меня не своими десятью тысячами долларов, а несколькими бокалами спиртного. Если он действительно заплатит мне десять тысяч, то лишь докажет, что является таким же простофилей, как я. Цена вознаграждения была неоправданно высока. Двадцать центов — больше Джон Т. Кэмбер не заслужил. Неудачникам, а другого определения для себя я не находил, не платят астрономических сумм.
— Ты в порядке? — поинтересовался Энди.
— Порядка нет, — ответил я. — Я чувствую себя пакостно.
— Да?
— А как, ты полагаешь, я должен себя чувствовать?
— Хорошо. У мистера Монтеца ты сейчас золотой мальчик. Не всем так везет в жизни.
Я уже глубже вжался в сиденье и замолчал.
— Ты заболел или что?
— Или что.
— У таких, как ты, всегда что-то не так. Хочешь получить зелененькие, а вкалывать не желаешь. Почему ты не отдал мне ключ вчера?
— Я не знал, что он у меня, — пробормотал я.
Энди весело загоготал. Опустив стекло, отделявшее нас от сидевших впереди, он крикнул:
— Эй, Хойо!
— В чем дело? — отозвался человек по имени Хойо.
— Я спросил его, почему он не отдал мне ключ вчера. И знаешь, что он ответил?