— А моя жена? — прервал я ее.
— Твоя жена! Энди рассказал мне о твоей жене. Бесформенная чушка. Забудь о ней.
— А Полли?
— Мужчина может вынести все, Джонни. Я знаю. Ты забудешь дочку. Будешь чувствовать себя несчастным, но никто не остается несчастным долго, имея два миллиона.
— Я забуду Полли? Как это я её забуду?
— Потому что надеяться бессмысленно. Неужели ты думаешь, они вернут ребенка, чтобы она могла указать на меня пальцем? На Энди? На Монтеца? Следует быть разумным и практичным, Джонни.
— Разумным и практичным? — повторил я задумчиво. — Неужели это мир, в котором я живу?
— Скажи «да», Джонни, прошу тебя, скажи «да»!
— Я бросаю свою жену. Мою дочь убивают. Взамен я получаю два миллиона долларов и тебя. Через некоторое время я становлюсь счастливым. И ты веришь, что я способен ответить «да»? Ведь ты бы не приехала, если бы думала по-другому.
— Но ты ведь скажешь «да», Джонни?
— Кто ты? — прошептал я. — Ты, Монтец и его подручные? Неужели все остальные люди в мире подобны тебе, а я в нем всего лишь инородное тело? Глупец, беспомощный, безнадежный простак? Сидя здесь, я говорил себе, что, прежде чем выйду из машины, я убью тебя. Задушу своими собственными руками, если это поможет мне вернуть дочку. А теперь я даже не в состоянии коснуться тебя. Ты грязная сука, я не могу дотронуться до тебя!
Подавшись вперед, она плюнула мне в лицо. Я не шевельнулся, не вытер слюну. Меня переполняла мучительная боль, я чувствовал холод и скованность во всем теле.
— Проходят годы, прежде чем мужчина в Америке становится наконец взрослым, — сказал я. — Что-то похожее происходит и со мной. — Я обтер лицо и вылез из машины.
«Мерседес» рванул с места и через несколько секунд скрылся из вида.
Ведя машину от магазина Хадсона к лодочной станции на Хакенсек-Ривер, я не испытывал ничего, кроме полной опустошенности. Это была не только душевная пустота, я испытывал реальное физическое ощущение, что мое тело — скорлупа, оболочка, прикрывающая полое пространство. Мои сердце, желудок и печень исчезли, оставив после себя пустоту. Когда на землю опустилась темнота и свет фар автомобиля начал пробивать в зарослях леса туннели, через которые проходила дорога, я стал казаться себе бесконечно одиноким, лишенным связей с внешним миром человеком, прокладывающим путь через полную мрачных видений ночь.
Я вздохнул с облегчением, увидев впереди светящуюся вывеску лодочной станции. Поставив машину, я поднялся по деревянным ступеням в небольшую будку, стоявшую на конце длинного дощатого причала, метров на сорок выдававшегося в реку.