— Нет, — прошептал я.
— Почему? Ведь двадцать пять — огромные деньги.
— Они не принесут добра ни мне, ни Алисе.
— Согласен. Но ты всегда будешь среди проигравших. А в общем-то положение твое хуже некуда. Если бы у меня были мозги, я бы просто умыл руки и встал в сторонку.
— Пожалуйста, — умоляющим голосом произнес я, — мне необходима лодка.
— Конечно, она тебе необходима. А мне что, вступить в отряд бойскаутов? С тобой расправятся, и лодка будет на дне. И всё за вшивые пятьдесят долларов. Меня наказали уже однажды на пятьсот, поломали и лодки, и моторы, а я, как последний слюнявый кретин, слушаю твои сентиментальные рассказы.
— Пожалуйста… прошу вас, мистер Маллигэн. Я никогда не забуду о вашей услуге.
— Я тоже не забуду.
Я сунул руку в карман, чтобы достать деньги, и тогда он сказал:
— Послушай, если тебе некуда девать пятьдесят баксов, лучше заплати за дом. — Его голос был резким и злым. — Не пытайся купить человека вшивой полусотней. Ну а если приспичило, плати настоящую цену. Меня тошнит от таких, как ты. Если тебе до зарезу нужна лодка, я дам ее. Только верни. Мое единственное условие — верни лодку. Она будет крайней на причале, с двадцатисильным джонсоновским мотором. Ты знаешь, как обращаться с мотором Джонсона?
— Знаю, — с трудом выдавил я из себя.
— Тогда обращайся с ним аккуратно. Не буду объяснять, сколько стоят эти игрушки. Они не растут на деревьях.
Я молча кивнул. Я был уверен, что разрыдаюсь, если скажу хоть слово.
— И шевели мозгами. Если они велели подвесить десятисильный мотор, то двадцать сил дадут тебе фору. Не уверен, правда, какую, хотя она может помочь вернуть мне лодку. Я положу запасную канистру с десятью галлонами и подсоединю её шлангом к мотору. Тебе не придется заниматься дозаправкой в темноте.
Мои губы дрожали, когда я благодарил его.
— За что? — насупившись, спросил он. — За то, что я распустил слюни? Думаешь, для меня огромная радость лишиться лодки?
— За то, что вы спасли жизнь моей дочери.
Он недовольно фыркнул:
— Ради Иисуса Христа, открой глаза, Кэмбер, и взгляни наконец на жизнь трезво. Когда ты собираешься быть здесь?
— Позвольте мне заплатить хоть сколько-нибудь.
— Убирайся, пока я не передумал!
Он открыл дверь будки и, когда я отошел от неё футов на десять-двенадцать, негромко окликнул меня:
— Кэмбер!
Я повернул к нему лицо.
— Ещё одно, Кэмбер. Сегодня ночью…
— Да?
— …забудь, что ты знаком с цивилизацией. Не скули. Будь безжалостным.
Кивнув, я пошел к машине.