— Глупцы! Это не Джита обесчещена, это ее муж бесчестен! Он защитил ее? Он исполнил свои брачные клятвы? Трус! Ты даже не пришел к погребальному костру своей жены! Я, Сатьябхама, сразившая в поединке Наракасура, проклинаю тебя! Да станешь ты бессилен, да не узнает тебя твоя мать!
Горожане шарахнулись в стороны.
Сатьябхама уронила лук, села прямо на землю и заплакала. Женщины стали робко подходить к ней, одна подняла лук, другая поднесла чашку с простоквашей, еще одна принесла воды умыться.
— Не плачь, о дэви, мы не стоим твоих слез.
— Ты избавила нас от Наракасура!
— Ты уже помогла нам, мы можем уйти в лес и жить там, как Сита…
Это имя ударило ее, словно молния.
Сатьябхама вскочила — и оказалась лицом к лицу с Канхой. Он обнял ее и сказал:
— Не плачь, Сатья, я знаю, как мне поступить.
— Тогда сделай все, что в твоих силах, свами[22]…
— Тогда слушайте все! — возвысил он голос. — Чтобы ни тени бесчестия не коснулось этих женщин, я беру их всех в жены!
Настала тишина. Сатьябхама вывернулась из рук Кришна и встала рядом с ним. Солнце садилось. Кругом были одни женщины — совсем молоденькие и постарше, и в возрасте, и даже с сединой в волосах, смуглые и светлокожие, красавицы и дурнушки. Те, кого ее муж только что объявил своими женами. Они не верили своим ушам, они не могли поверить этому человеку в простой одежде и царском ожерелье, который смотрел на них со своей обычной легкой улыбкой, стоя на границе запретной земли.
И вдруг среди них прошло движение. Какая-то женщина в темном покрывале шла через толпу, и другие женщины расступались перед ней. Ее лицо не отличалось особенной красотой, и вместо тилаки на лбу краснело размазанное пятно крови. Она подошла к Кришне и Сатьябхаме, и тут Сатьябхама узнала ее, увидев, что мочки ушей у этой женщины разорваны, и тонкие струйки крови сбегают из них по шее.
Кришна склонился к ногам этой женщины, и Сатьябхама поспешно сделала то же самое. А та положила руку ему на голову и сказала:
— Долгой жизни тебе, о сын!
Потом ее рука легко коснулась волос Сатьябхамы:
— Долгой жизни тебе, о дочь!
Не поднимаясь, Сатьябхама сняла со шеи шелковый мешочек и вытряхнула из него на ладонь алмазные серьги. В закатном луче они засияли, как капли жидкого света, словно Сатьябхама держала в руке осколки солнца.
— О благая Адити, матерь дэвов, прими же то, что было похищено у тебя!
— Поднимись, дитя, — сказала Адити.
Сатьябхама встала.
— Помоги мне надеть эти украшения.
— Но твои уши, о дэви…
Сатьябхама нерешительно протянула руку, и от ее прикосновения рана исчезла. Она коснулась другого уха матери богов — и оно тоже исцелилось. Сатьябхама осторожно и почтительно вдела серьги. Лицо Адити озарилось сиянием, кровавое пятно на лбу исчезло.