Адити подняла руку, благословляя:
— Да будут счастливы все эти женщины в твоем доме, сын.
— Благодарю, матушка, — Кришна снова поклонился ей.
Адити воздела руки, благословляя всех. Она светилась изнутри — мягким белым сиянием, становилась прозрачнее, и исчезла, словно Сурья-дэв забрал ее на свою колесницу.
* * *
— Ты это предвидел?
— Ну что ты, я не владею пророческим даром. Но я знаю людей! И асуров тоже.
— И поэтому ты рассказал мне историю о Раме и Сите? Хорошо, Канха, я принимаю твое решение и не буду ни о чем сожалеть. Вот только как ты будешь исполнять супружеский долг с таким количеством жен?
— Неужели ты думаешь, что я не могу дать им дом, пропитание и одежду, и пищу для их детей, и содержать их? Супружеский долг ведь не сводится к тому, что муж приходит к жене на ложе.
— Ладно, я верю, что ты справишься. Но что ты вертишься с боку на бок?
— Не могу заснуть.
— Хочешь, я спою тебе? Я услышала это во сне.
— Хочу, Сатья.
Сатьябхама села, нашарила в темноте его руку, и тихо, вполголоса запела:
К хранителю мира взываю я ныне —
К тому, кто в руках держит чакру и лотос,
К тому, кто нисходит, рождаясь, на землю,
К тому, кто потом умирает, как колос,
К тому, кто словам песнопения внемлет…
Она знала, что где-то на небесах женщина в алмазных серьгах слышит ее. Она знала, что муж никогда не оставит ее, что бы ни случилось. Она знала, что это и есть любовь.