Вот один из друзей — товарищей старых отцовских и решил пообщаться. Да уму — разуму отрока неразумного поучить. Ибо тот не купец и не гоже ему с ними такую дружбу водить…
Андрейка не стал оправдываться. Просто внимательно посмотрел на Петра и спросил:
— У тебя дело какое есть?
Тот от такого заявления аж дар речи потерял. Ну не так должен был вести себя пацаненок, которого застукали на горячем.
И тут за спиной Андрейки вышли люди купца и потащили закупленные им товары в лодку.
— Это что? — удивился служилый.
— Так нанял я Андрейку, — улыбнувшись, произнес Агафон со всем почтением как к себе, так и к собеседнику. — Вот — собрал товар, а он повезет.
— А денег чего столько дал? — кивнув на кошель парня, спросил служилый.
— Так довезет в целости и сохранности. Ведь слово служилого человека нерушимо.
— Так и есть, — нехотя кивнул этот человек.
А потом начал звать к себе Андрейку послужильцем. Все лучше, чем на купца работать. И что сделку эту поможет закрыть. И вообще — прислуживать купцу — урон чести.
— Я сам это решу, — твердо, но без вызова произнес наш герой. — А тебе благодарствую за заботу. Да только не вижу я урона чести в труде ратном. Татей ныне много на дорогах. Отчего их не погонять?
— Мал ты еще татей гонять. — буркнул Петр. — Аль не понимаешь, что Агафонка тебе помогает не просто так?
— Все люди держатся своего ума, — пожал плечами Андрейка, прозрачно намекая на то, что и Петр тоже не просто так желает ему помочь.
К слову сказать, он пока не мог понять — ради чего ребята стараются. Ну вот возьмут они Андрейку послужильцем. И что им с того? На хлеб они это разве намажут? И ведь предлагают так настойчиво. В такой массовый альтруизм он не верил. Поэтому чем больше они предлагали, тем сильнее напрягался.
Так или иначе — Андрейка «отбрехался» и, поблагодарив за помощь, отправился дальше. Осмотрел лодку. Оставил рядом с ней сидеть Устинку с Егоркой при топорах на поясе. А сам, немного помедлив, собираясь с духом, да и пошел к отцу Афанасию.
— Доброго утречка, отче, — поклонился наш герой с порога.
— Доброго и тебе, — кивнул священник. — Думал уже, что не зайдешь.
— Как я мог, отче? И пожертвовать на храм надлежит, ежели по совести. И за упокой души бати моего помолиться. Да за советом к тебе обратиться.
Афанасий благодушно кивнул.
И Андрейка, сняв с пояса кошелек малый, протянул его священнику.
— Здесь рубль. Прими, не побрезгуй.
— Рубль? Но отколь он у тебя?
— Батя мой, когда из походов приходил, иной раз кое — что из взятого на саблю прятал. Мало ли беда какая нагрянет? Вот я одну такую ухоронку и нашел.