И еще увидел маленький медвежонок большого плотного человека в ярком халате. От человека прескверно пахло чем-то раздражающим и терпким. Медвежонок, несмотря на свое довольно плачевное положение, фыркнул.
— Прелесть! — захохотал человек в халате. — Очарование! Вот Людмила будет рада. Да и Евгений на каникулы приедет — позабавится. — Он хотел погладить медвежонка, но тот жалобно зарычал («Не надо! Не трогайте меня! Мама! Мамочка!»). Человек в халате отдернул руку и захохотал еще громче. — Прелесть! Очарование! Марфа! Иди, милая, сюда! — закричал он. — Ну, спасибо, Иван, услужил.
— Так что, барин, просьбочка до вас. — Иван запнулся, взгляд в землю воткнул.
— Какая же? Говори.
— Должок за мной. Можа, скинетя?
— Ну и хитер ты, однако. Чего должен-то?
— Два мешка ржи, воз сена…
— Да-а… Что ж, Иван, погляжу. Семушкин ты?
— Хвамилия моя Семушкин, барин.
— Ладно. Подумаю. Ступай.
— Благодарствия вам, Валерьян Владимирович! Век буду богу молиться. За матушку вашу, царствие ей небесное, свечку в церкви поставлю.
— Ступай, голубчик, ступай! — Маленький медвежонок видел, что человек в ярком халате уже не смотрит на Ивана.
Ушел Иван, а у мешка появилась дородная рыхлая женщина в белом переднике. Удивительно — медвежонку она показалась совсем не страшной, и ему даже стало спокойней.
— Вот что, Марфа, — сказал человек в халате. — Бери его, шельмеца, на воспитание.
— Слушаю, барин.
— Помести в ту комнату на втором этаже.
— Где барыня богу душу отдала?
— А какая еще для медведя комната пригодна? Бестолочь!
— Слушаю, барин.
— Заладила: «Слушаю, слушаю…» Да зайди в людскую, скажи девкам, чтобы молодой барыне свежей малины насбирали.
— Слушаю, барин.
Опять сомкнулся мешок над головой медвежонка, опять его понесли куда-то. Потом Марфа перевернула мешок, и медвежонок очутился в маленькой пустой комнате с единственным узким окном под потолком. Он поднялся и тут же упал — лапы затекли.
— Ах ты горемышник, — вздохнула Марфа. — Попал в каторгу. Сейчас я тебе поесть принесу. — И она ушла.
Маленький медвежонок остался один, и вдруг почувствовал безвыходность своего положения, и зарычал он, и заплакал от горя и отчаяния.
Пришла Марфа и принесла такие вещи, которые медвежонок никогда еще не пробовал: мед, молоко и хлеб. Как ни плохо было нашему маленькому медвежонку, есть он хотел отчаянно. И, почуя запах еды, он сразу ощутил колючий голод, который отодвинул назад все остальные чувства, — медвежонок набросился на пищу.
— Так-то лучше, — тихо сказала Марфа и погладила медвежонка. Тогда он на миг оторвался от еды и поласкался лобастой головой о добрые и натруженные руки женщины. И они стали друзьями.