— Катерина вела себя иначе, — сказал он. — Она единственная призналась, что услышала мою историю из сплетен. А еще она…
На мгновение он уставился на свой эль.
— Она кое-что видела… То, что случилось в ту ночь, когда сестра вот это сделала. — Он постучал по обрубку пальца. — То, что видел только я.
Я чуть не поперхнулся.
— То есть она знала, что ты… — я наклонился к нему и прошептал, — что ты, как тебе показалось, видел дьявола?
— Угу.
Я кивнул. У Катерины действительно была раздражающая привычка сообщать то, чего она никак не могла знать.
— Она подробно описала то, что я видел, и сказала, что это… видение было ключом к возвращению Фиалки. Сказала, что мне нужно в этом разобраться и тогда я найду способ исцелить сестру.
— Значит, с этого началось твое увлечение оккультизмом? С совета Катерины?
Голос предал меня. Может, эта женщина просто умело его обработала? Она и правда была умна. Она наверняка поняла, что Макгрей, настрадавшийся бедолага, готов был поверить любому, кто посулил бы ему надежду. Эта женщина сама говорила мне о своем умении распознавать, что именно люди хотят услышать. Она пользовалась им, когда это ей было на руку — а внутреннее око и прочие потусторонние силы здесь вообще ни при чем.
Макгрей сверлил взглядом свой стакан. То ли подыскивал слова, чтобы о чем-то рассказать, то ли сомневался, рассказывать ли вообще. И все-таки решился.
— Я и до этого изучал ведовство и оккультизм, но после знакомства с ней гораздо глубже во все это погрузился. Катерина сама подыскивала мне книги и делилась полезными связями. И если ты думаешь, что все это она затеяла ради того, чтобы меня обобрать, то знай, что она не взяла с меня ни пенни за то, что рассказала о Фиалке. Я плачу ей, но только за помощь в полицейских делах.
Для меня это было достаточным резоном, чтобы усомниться в ее мотивации. В прошлом году мы не раз с ней советовались, и из бухгалтерских книг нашего отдела я точно знал, сколько она получала за свои «советы». Большая часть этих денег, естественно, шла из кармана Макгрея.
Я не стал делиться с ним этими мыслями, иначе мы проспорили бы до рассвета.
— Знаешь, что вот мне интересно, — ехидно сказал Макгрей. — Ты правда пил с ней вино при свечах?
Я надулся. Вот это действительно пришлось бы долго объяснять. К счастью, именно в этот момент официант снова наполнил мой бокал.
— Вряд ли это можно так назвать. Я был у нее в июле, в разгар того скандала с Генри Ирвингом. Я хотел, чтобы она рассказала мне — ну, все, что могла.
Макгрей выгнул бровь, губы его медленно растянулись в улыбке.