, что
там с ним произойдёт, он, Даг, попадая
туда, ничего об этом не помнит. Как будто возникает каждый раз новая личность. Ну и что? Какие выводы можно из этого сделать?
В общем, за две недели — один старый трансцензус, и всё.
Нельзя сказать, что это хоть сколько-нибудь значимый результат.
Слегка утешает, что у других дело обстоит не лучше. Агата за два с лишним месяца пребывания здесь, выловила всего две полноценных картинки. Причём как раз по второй удалось идентифицировать его, Дага. Ведь Агата — профессиональный художник. Сразу же нарисовала портрет, и потом поиском в интернете установили точные данные.
— Неужели я в Петербурге один такой? — поинтересовался Даг.
— Нет, конечно, поиск дал тринадцать кандидатур. Но у тебя совпадение было девяносто четыре процента, с большим отрывом от остальных.
У Марго тоже было всего два трансцензуса, у Профессора — два полноценных и один какой-то невнятный: тени, тени, серые, наплывающие друг на друга комки, словами не описать. Рекордсменом в их клане являлся Сонник: целых четыре трансцензуса, и все — яркие, однозначные, словно кадры кино. Агата по его описаниям сумела создать, как сам Сонник выразился, аутентичные изображения.
Может быть, имеет смысл дремать так же весь день?
Наконец секундная стрелка совмещается вместе с минутной на одиннадцати часах. Отчётливо щёлкает. Рабочий сеанс окончен. Даг с наслаждением и хрустом потягивается. Однако дверь наружу открывать не спешит. Он хорошо представляет, как все, кто сейчас находится в общей аудитории, повернутся к нему и у всех в глазах будет один и тот же вопрос.
Ну что?
И по ускользающему взгляду его поймут, что по-прежнему — ничего.
Но не сидеть же в кабине до ночи. Даг всё-таки откатывает дверь, движущуюся в пазах, и видит, что лица в аудитории повёрнуты отнюдь не к нему, а ко входу из коридора. Там, в проёме, в болезненной люминесценции ламп, стоит парень — иллюстрацией Великого голода — в распахнутом халате на голое тело, с сизой, выбритой, почему-то покрытой ссадинами головой, кажется, даже босой.
Он воздевает костистые руки, как будто молится, и в напряжённой тишине говорит:
— Это я… Ребята… Возьмите меня к себе…
Тут же, будто снежные джинны, его с двух сторон подхватывают санитары в масках, скрывающих лица, в белых медицинских комбинезонах и без усилий, словно на крыльях, уносят куда-то в глубины Флигеля.
Тишина, неподвижность царят в аудитории ещё секунды три или четыре.
А потом все, будто ничего не случилось, возвращаются к экранам компьютеров.
— Что это было? — одними губами спрашивает Даг.