Шули размышляет об этом весь день, вплоть до той минуты, когда они собираются вместе, чтобы совершить авдалу[75]. Сегодня очередь Навы держать свечу с двумя фитилями, заплетенную косичкой, а за бесамим[76] отвечает Хаим — подносит всем под нос головки гвоздики.
Когда благословение произнесено и глоток вина сделан, Шули — на сей раз намеренно — проливает вино в блюдце, стоящее на столе. Шули окунает фитили в вино, гася свечу, и, когда он это делает, запах подсвеченного дыма смешивается с ароматом гвоздики и странно меняет вкус сладкого вина.
Шули водит пальцами по дну блюдца, прикладывает к своим закрытым глазам смоченные в вине кончики пальцев, загадывает свое еженедельное желание. И открывает глаза, моргая: воздух еще холодит мокрые веки, а Шули уже озирается по сторонам, не находя себе места, опасаясь, что Мири прочла его мысли.
Все желают друг другу хорошей недели, а потом Шули незаметно выскальзывает из дома и идет прямо в школу. В воскресенье бежит туда снова: сначала утром, потом вечером — и каждый раз обнаруживает, что во «Входящих» пусто. В понедельник караулит на тротуаре перед ешивой, поджидая Гавриэля. Держит в руках красивый огромный пакет кошерных конфет «Паскеш», говоря себе, что это не взятка. Нет, это благодарность и стимул, а, может, и способ удержать Гавриэля от трефных конфет на досуге.
Увидев Гавриэля, Шули тут же подбегает к нему с пакетом, требует создать другой профайл, другой адрес электронной почты, закинуть удочку, чтобы кто-нибудь с kaddish.com еще раз прислал ответное письмо.
— Вы хотите, чтобы я наврал? — спрашивает Гавриэль, засовывая в рот «Кислую палочку».
— Мы уже врали, — говорит Шули. — Какая теперь разница? Давай ешь конфеты и придумывай покойника.
И Гавриэль придумывает, всю неделю изобретает утраты, сочиняет трагедии, большие и маленькие. Шули заглядывает в чужие кабинеты, где занимается Гавриэль, бестрепетно забирает его с уроков и усаживает за терминал в компьютерном классе, иногда в разгаре урока спихивая другого школьника со стула.
Учительница информатики — на вид она не старше Гавриэля, — кажется, и сама уже в панике. Рав Шули работает в школе дольше нее, а религия — профильный учебный предмет, и Шули знает, что уверенность безумца, с которой он врывается в кабинет, создает видимость, что цель у этих вторжений важная и оспариванию не подлежит.
Что же касается бесконечной череды новых профайлов, которые создают Гавриэль и рав Шули, ведя им учет в той же тетради, где Эйтан набросал свои изначальные инструкции, то ни одна заявка с этих профайлов так и не удостаивается ответа.