— Они знают, что это вы, — спокойно говорит Гавриэль.
Как на том конце кабеля могут знать такое, рав Шули даже предположить не в силах. Он спрашивает Гавриэля, как, собственно, они отличают честные заявки от обманных.
— У нас есть их айпи-адрес, — говорит Гавриэль. — Наверно, и у них есть наш.
Эта весть отшибает у Шули последнюю надежду и житейскую умудренность, и, полагая, будто отвечает шепотом, он срывается на вопль:
— Долго ли еще Бог будет карать меня за единственное преступление, которое уже мхом поросло?
Учительница информатики и все ее ученики каменеют.
Такое ощущение, будто они ждут ответа на этот вопрос.
Переводя взгляд с одного испуганного лица на другое, Шули задумывается: может, поделиться с ними ответом? Может, сказать им, что его мучениям придет конец, когда он отыщет Хеми и по новой совершит киньян?
Но Шули упускает шанс ответить. В класс уже вбегает рош ешива, рав Давидофф.
Миссис Мейерс даже смотреть на них не может — какое несусветное зрелище! Очевидно, за несколько десятков лет работы в школе она никогда не видала, чтобы ребе и школьник вместе влипли в какую-то историю и сидели на одной скамье у двери старшего раввина.
В свете ожидаемой кары рав Шули восхищен спокойствием Гавриэля: тот сейчас держится с куда большим самообладанием, чем его учитель. Да почему бы и нет? К этой скамье впору привинтить медную табличку с выгравированным именем Гавриэля: так часто он на ней посиживает, дожидаясь приговора.
Шули больше всего удручен тем, какого свойства был нынешний проступок. Наверно, Гавриэль вконец сбит с толку: его накажут за то, что он послушался раввина, хотя всегда ругали за прямо противоположное.
Шули жалеет, что не может, пользуясь удобным моментом, сказать мальчику, что тот хорошо себя показал, не может одарить его чем-то поосновательнее конфет за храбрые попытки помочь, не может извиниться за все трудности, которые Гавриэль уже претерпел, и за те, которые вот-вот начнутся. Шули охотно увенчал бы извинения искренним предсказанием, что Гавриэля ждет блестящее будущее, но, пока они неслись по коридору, рош ешива четко разъяснил, что их скромный тандем разрушен навеки. Что сейчас рав Шули не должен обронить ни слова, а после их отсидки на скамье провинившихся обязан держаться от мальчика подальше: отныне и навсегда, физически, вербально и виртуально. Клокоча от гнева, Давидофф упомянул и о том, что ему позвонила мать Гавриэля — выдала их секрет. Шули это обрадовало. Если его заложили при таких обстоятельствах, значит, у матери с сыном налаживается контакт.